«Ей не интересно жить, когда на нее не направлена кинокамера, – говорит Битти за кадром, – и еще меньше – разговаривать». Импресарио Фредди Де Манн умолял Мадонну смягчить тон, сгладить углы: он опасался, что сцены, подчеркивающие такие черты ее натуры, как расчетливость, жестокость, страстность, вызовут негативную реакцию. Она отказалась. Однако в последнюю минуту по настоянию Битти в фильме были сделаны кое-какие сокращения. Он потребовал, чтобы выбросили телефонный разговор, записанный без его ведома, где он признавался Мадонне в любви и говорил всякий сентиментальный вздор. Слово Мадонне: «Я считала, что в нем (разговоре) есть подлинное волнение, трогательность, откровенность… В конце концов, мне кажется, что он без уважения относился к тому, что я делала, и воспринимал фильм несерьезно. Он просто считал, что я маюсь дурью, снимая домашнее кино». Это ее «домашнее кино» не раскрыло подлинного характера звезды, но было достаточно сочным, чтобы привести в восторг как критиков, так и зрителей. Ричард Энсен из «Тайм» назвал его «эпически зрелищным… красочным вызовом», тогда как Дэвид Энсен из «Ньюсуик» объявил, что фильм «чарующий… распахнутый, пикантный! Поднимаемые ею проблемы сексуальности, власти, личности – все это делает ее самым влиятельным поп-кумиром, которому стремятся подражать!» «Правда или вызов», – соглашалась в «Нью-Йорк Таймс» Джанет Маслин, – можно рассматривать как умный, бесстыдный, яркий автопортрет, необычного развитие образа Мадонны, созданного на потребу публики". понравился; «Мирамакс» убедился, что имеет дело с потенциальным боевиком. Кое-какие черты этого образа раскрыл на своих страницах «Адвокат», лос-анжелесский журнал сексуальных меньшинств. В своем интервью, опубликованном в двух номерах журнала, где договаривалось то немногое, что казалось недосказанным в фильме, Мадонна признавалась, что свой ранний сексуальный опыт получила в общении с девочками и что ей очень нравилась мужеподобная певичка, исполнительница «кантри» К.Д.Лэнг. Она назвала католицизм «по-настоящему нездоровой религией», предположила, что Иисус и Мария Магдалина «возможно, поладили» и что нормальные мужчины нуждаются в «доброй затрещине. Каждый „нормальный“ парень должен хотя бы раз ощутить мужской язык у себя во рту».
Может, она извращенка, поинтересовался ее интервьюер Дон Шьюи. «Меня возбуждает, когда женщина любит меня, а мужчина или другая женщина присутствуют при этом. Это – извращение?» «Нью-Йорк пост» считала, что извращение. На своей первой полосе газета поместила изображение Мадонны затянутой в кожу, с сигаретой приклеенной к губе. Заголовок вопил: «Какова шлюха! Вульгарная Мадонна – дегенеративная Королева подонков». Мадонна чересчур поздно обнаружила, что по крайней мере в двух случаях перегнула палку. Майкл Джексон был зол из-за того, что она раззвонила о своем намерении пересоздать его облик. А брат Кристофер пришел в ярость, когда узнал, что в беседе с журналистами она коснулась его гомосексуализма. Юрисконсульты Мадонны позвонили в последнюю минуту в редакцию «Адвоката» с просьбой снять нежелательные для Джексона и Кристофера Чикконе фразы, но звонок опоздал – номер уже ушел в печать. В интервью Мадонна упоминает об их с Кристофером особых отношениях – «мой брат Кристофер -»голубой", и в нашей семье мы всегда были самыми близкими людьми", – что отражает ее слабость к «гомикам». «Я всегда работаю с мужчинами -гомосексуалистами… Для меня они полноценные люди, куда полноценнее, чем большинство нормальных мужчин, которых я знаю». Она, по ее словам, впервые поняла, что Кристофер гомосексуалист, когда взяла его с собой на урок балета и он познакомился с ее преподавателем Кристофером Флинном. «Я просто увидела, что между ними возникло что-то такое, даже не могу объяснить вам что. Но я тогда подумала: ага! понятно. Ему тоже нравятся мужчины. Для меня это было откровением». Кроме всего прочего, разоблачение вывело Кристофера из себя уже хотя бы потому, что впервые заставило их отца посмотреть правде в глаза. Отношения отца и сына и так были натянуты, и эту щекотливую тему, конечно, не следовало поднимать. Самое главное, Кристофер обиделся и решил, что Мадонна предала его. Это была первая их серьезная размолвка, и Мадонна сожалела о ней. Она попросила у брата прощения, но не в силах была исправить содеянное.
Между тем она и ее фильм продолжали пожинать бурю откликов. Буря набрала еще большую силу, когда перекинулась через Атлантику во Францию, где Мадонне предстояло присутствовать на показе «Правды или вызова» 13 мая 1991 года на сорок четвертом кинофестивале в Каннах. Уже ее прибытие в аэропорт Ниццы сопровождалось большим шумом. Власти получили информацию, что на самолете, которым летела Мадонна, перевозят наркотики, и устроила тщательный досмотр; развинтили даже ее гантели, чтобы убедиться, что в них не спрятана контрабанда. Не стоит и говорить, что ничего не нашли. Одни лишь присутствие Мадонны на фестивале вызвало подлинное безумие. Сотни поклонников собирались у разных отелей и общественных зданий только потому, что прокатывался слух, будто она где-то поблизости. Специальный полуночный показ внеконкурсных лент в «Пале дю фестиваль» вызвал небольшое столпотворение – многотысячная толка собралась, чтобы хоть мельком увидеть Мадонну. Когда она наконец выбралась из лимузина, укрываясь за спиной Алека Кешишьяна, толпа встретила ее оглушительными воплями. Мадонна использовала фестиваль как возможность явить публике новую сногсшибательную прическу – блестящие черные волосы, собранные на макушке, спадали локонами, похожими на кольца кинопленки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114