Он вообще был еще более мрачен и бледен, чем в первые дни после встречи с разбойниками. Натан в глубине души побаивался, как бы ему не было худо – из-за все той же упорно не заживающей раны. Повязка посерела и оставалась такой, сколько эльф ни отстирывал ее. А сегодня утром на ней снова появилось кровавое пятно. Натан ничего не сказал, когда заметил это, но его радость при виде человеческого жилья оказалась вдвое сильнее, чем была бы, если бы он не подозревал, что эльфу нужна помощь. Пока он об этом не заговаривал, но твердо решил сразу по прибытии в город разыскать лекаря.
Когда они достигли городских укреплений, солнце уже почти коснулось горизонта; громада города скрывала его от глаз, и сторожевые башни озарялись мутным алым ореолом, что в сочетании с их погустевшей в сумерках зеленью выглядело тревожаще и… как будто болезненно. Радость Натана немного померкла и исчезла вовсе, когда они подошли к городу вплотную.
– Что-то тут не так, – вполголоса сказал эльф, и с ним было трудно не согласиться.
Город окружал защитный вал, но его никто не охранял. Ворота были открыты, створка калитки, распахнутая настежь, с протяжным скрипом качалась на ветру, и это был единственный звук, доносившийся со стороны города.
– Там что… тоже никого нет? – неуверенно проговорил Натан. Они остановились в полусотне ярдов от ворот. Небо лиловело, ореол света вокруг зеленой башни темнел, становясь из алого кровавым.
– Надо войти, – твердо сказал Глориндель. – Это тебе не придорожный трактир. Целый город не мог дать деру. А если и так, его давно бы заняли тальварды. Кто-то там наверняка есть. Может, даже лошади.
Он зашагал вперед, не дожидаясь ответа. Натану ничего не оставалось, как последовать за ним, хотя позже он понял: уже тогда стало ясно, что именно здесь не так. Причина могла быть только одна… но он не захотел даже думать о такой возможности, потому что тоже устал и хотел есть. И еще – потому что Глориндель нуждался во враче. Это уже было очевидно.
Площадь перед воротами пустовала. Почти то же самое, что в недавнем трактире: никаких следов разрушений или битвы, только холодная, беззвучная, жуткая пустота. Все окна и двери наглухо закрыты, ни души, даже бродячих собак не видно. И какой-то странный запах витал в воздухе – тяжелый, удушливый, напоминающий запах паленых листьев.
Фонтан посреди площади тоже был мертв. Глориндель подошел к нему, перегнулся через ограждение, нахмурился.
– Вода стоит. Видать, недавно работал, – заметил он; в застывшей тишине его голос прозвучал оглушительно. Он, кажется, сам это заметил и поморщился. – Надо поискать коней. Не может быть, что тут вообще никого нет.
– Нам нельзя здесь оставаться, – вырвалось у Натана.
Глориндель обернулся к нему, слегка сощурившись.
– И что ты предлагаешь на этот раз? Ночевать за воротами? Хватит уже. Коней мы лишились по твоей прихоти. Так бы уже, может, были в столице.
– Моя прихоть тут ни при чем, у нас не было выбора.
– Это ничего не меняет. Ты как хочешь, а я, на худой конец, забреду в какую-нибудь гостиницу и хоть посплю нормально, если завтра снова весь день на своих двоих топать, – резко сказал Глориндель и вдруг осекся.
Натан посмотрел на него с удивлением и тут же замер, уловив еле слышный, тоненький не то стон, не то всхлип.
– Это там, – понизив голос, сказал Глориндель и кивнул на приоткрытую дверь в доме на окраине площади. Поколебавшись мгновение, он направился туда. Натан хотел удержать его, но передумал, а через минуту двинулся следом.
Всхлип повторился. Глориндель приоткрыл дверь ногой, ступил в расширившуюся щель. Теперь было слышно, как кто-то плачет и причитает – женщина или ребенок, тихонько, монотонно. Короткий темный коридор вел в небольшую комнату, похожую на гостиную, – светлую и уютную, обставленную в голубых тонах. Натан успел окинуть ее беглым взглядом, прежде чем Глориндель остановился как вкопанный, загораживая вход в комнату. Натан уже знал, что он там увидел, но все равно подался вперед и положил руку на плечо эльфа, намереваясь заставить его отступить. Тот вздрогнул от этого прикосновения, но не двинулся с места.
Натан шагнул к эльфу вплотную, не убирая руки, взглянул ему через плечо и увидел.
На полу лежала женщина – мертвая, причем, видимо, умерла она давно, потому что тело высохло и почернело. Ее глаза были закрыты, а рот широко открыт, будто она кричала, когда умерла. Над ней сидел, опираясь на пятки, крепкий мужчина лет тридцати. Его голова была опущена, тусклые свалявшиеся волосы облепляли лицо, и седые пряди в них говорили больше, чем отрешенное выражение его лица. Мужчина раскачивался вперед-назад, держа в руках черную, как головешка, руку женщины, и причитал тонким, надломленным голосом, быстро и сбивчиво, так что ни слова нельзя было разобрать.
Натан смотрел на него, не замечая, что все сильнее стискивает плечо эльфа. Тот, впрочем, тоже этого не замечал.
Мужчина вдруг поднял голову, но явно не потому, что обнаружил их присутствие – его лицо не изменилось, а растрескавшиеся посиневшие губы не перестали шевелиться.
– …котенок… – вдруг внятно прошептал он и вскинул глаза – темные и отталкивающие, как провал выгребной ямы. – Это котенок. Это все он. Найди его. Котенок.
Натан подумал, что никто теперь не сможет сказать, сколько лет этому человеку – тридцать, а может, двадцать или сорок, и еще – что это уже не важно, потому что он скоро умрет и почернеет, как и эта женщина.
– Котенок, – высоким, надрывным голосом повторил мужчина и дернул щекой. Мокрая прядь волос соскользнула с нее, и Натан увидел сочащуюся гноем язву на сухой пергаментно-желтой коже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17