«Треклятье Ледоруба, – подумал Лукас, – стало быть, я и в самом деле отвратно выгляжу». Он непроизвольно пригладил рукой волосы и, постаравшись напустить в голос мёду, сказал:
– Смелей, дражайший. Нам только и надо, что пожрать. Девок и скарб не тронем.
– К-как из-изволите, – заикаясь, ответил тот. – Че-чем можем…
– Приготовь харчи по-быстрому, на тридцать человек, – небрежно сказал Лукас и едва не застонал, когда трактирщик выпустил половник из руки. Деревяшка пугливо стукнулась об пол.
– Не говори, что нечем, – тоскливо попросил Лукас.
– По-помилуйте, мессер рыцарь… Только вчера сэйр Аурид гонцов присылал. Всё забрали, что было…
– Кто это – сэйр Аурид? Хозяин ваш?
– Хозяин…
– А с кем воюет, с королём?
– С королём? Да что вы, мессер рыцарь, как – с королём? С мятежниками…
– А, – сказал Лукас. – Стало быть, Попрошайкины земли…
– Сэйр Лукас! – прогремел от двери бравый сержант Чейз, лихо щёлкнув подкованными каблуками. – Велели явиться?!
– Велел, – повернулся к нему тот. – Иди-ка сюда, любезный, присядь. Илье, – Лукас взглянул на оруженосца, топтавшегося за спиной сержанта, – перекуси тут по-быстрому и бегом по деревне. Если увидишь, что кто-то из бравых ребят нашего доблестного сержанта насилует местных девок – бей клинком по голому заду.
– Единый вас сохрани, мессер рыцарь, – пробормотал трактирщик.
– А ты, друг сердечный, – повернулся к нему Лукас, – заколи последнюю в деревне корову, но накорми моих псов. Иначе они сами себе пищу раздобудут, и тогда уж я вам не защитник. Чейз, что ты стоишь? Сядь, я сказал. Выпьем.
Наёмник уселся напротив него, стянул шапку. Был это вполне импозантный, хотя и очень уж крикливый мужчина с несколько щегольскими повадками, неистово мечтавший о рыцарском титуле и, видимо, воображавший, что подчёркнуто манерное поведение делает его похожим на благородного сэйра. На деле это скорее напоминало повадки стареющего провинциального ловеласа, но зато он из кожи вон лез, стараясь выслужиться, поэтому Лукас быстро нашёл с ним общий язык. Несмотря на дурацкие манеры и привычку напомаживать усы, Чейз мог ударом кулака свалить дюжего телёнка, за что пользовался среди подчинённых некоторым авторитетом. Лукас возлагал на него большие надежды.
– Что ж твои парни опять бесчинствуют, а? – сухо спросил он, пока пышногрудая служанка, дрожа, как осиновый лист, накрывала на стол. – Я же ясно сказал: никакого разбоя.
– Не станут более, будьте покойны, – заверил его Чейз. – Это так, только отдельные сорвиголовы никак не угомонятся. Всё сетуют, что мы бежим, как крысы, вместо того чтоб драться, а тут ещё этот ваш запрет…
– Драться? – переспросил Лукас. – Что ж, если их воля, будем драться. Сегодня же. Мы сейчас на королевских землях, думаю, в паре миль отсюда стоит полутысячное войско местного землевладельца. Можем и подраться, если у твоих ребят в заду свербит.
– Королевских? – лицо Чейза вытянулось. – А я думал, мы уже на нашей земле…
– А если думал, что на нашей земле, – чего псов своих нашу землю грабить пускаешь?
Чейз стыдливо потупился, будто набедокуривший мальчишка. Лукас смотрел в окно. Снаружи тихо шёл снег.
– Подкрепимся и дальше пойдём. Нельзя тут засиживаться. Неровен час, войска здешнего сэйра снова за припасами нагрянут.
– А Мессера-то, небось, теперь где-нибудь на Запястье сидит, если не на Длани уже, в тепле, грогом заливается, – завистливо сказал Чейз.
Мессера… Будь бы тут Ойрек, недосчитался бы сержант пары зубов, но Лукас не был столь щепетилен. За всё время кампании он видел герцогиню лишь один раз, когда она объезжала ряды перед решающей битвой. Прежде, в столице, он видел её довольно часто, но тогда и он, и она были намного моложе, и память о той, какой она была тогда, ещё вынужденная носить платья и шлейфы, почти истёрлась. Впрочем, насколько мог припомнить Лукас, это извечно угрюмое выражение на квадратном лице было у неё всегда. Раньше оно даже больше бросалось в глаза. Лукас вспомнил, как видел её на какой-то церемонии – да, точно, это было как раз в период расцвета его бурной деятельности во благо и славу короны, которую тогда носил Артен Могучий, отец нынешнего задохлика. Тому королю Лукас служил исправно – впрочем, больше через патрицианцев, старательно отстаивавших интересы династии. Да уж, времена меняются. Кто бы мог подумать, что всего через двенадцать лет те же патрицианцы станут стравлять законного монарха с его старшей сестрой, не имеющей права на корону из-за своего пола, столь ей не подходящего… Причём не только по мнению окружающих – говаривали, что своему близкому окруженью герцогиня велела величать себя в мужском роде, а друзья зовут её не иначе как Артеном. Не исключено, что она правда верит, будто сам Ледоруб в насмешку заточил дух сильного и неистового воина в женское тело. Впрочем, это не мешало ей упражнять и закалять это тело, со временем лишив его даже подобия женского – благо широкие плечи, плоская грудь и узкие бёдра к этому располагали. Лукас припоминал давние разговоры о том, что сам король Артен Могучий любил дочку куда больше, чем сына, и искренне сетовал, что она не может наследовать трон. Наследовать-то не может… а как насчёт отобрать?
Но что-то здесь было не так, что-то не сходилось. Во-первых, святой орден патрицианцев, верховная религиозная власть Хандл-Тера, испокон веков едва ли не равная по силе власти королевской, никогда не признает монарха, взошедшего на престол путём государственного переворота. Это подорвёт сам статус хранителей власти Единого и исполнителей воли Святого Патрица, который, собственно, и держит всю эту кучку шарлатанов у кормушки уже несколько столетий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29