Что неудивительно – лукавая Тафи, покровительница игроков и безмозглых идиотов, редко бывает милостива дважды. Том ходил по склону до утра, обойдя все известные ему закоулки, заглянув в каждую расщелину и изойдя криком – бесполезно. Мальчишка как в воду канул, а более вероятно – валялся среди камней с раскроенным черепом.
Когда начало светать, Том понял, что дальнейшие поиски бессмысленны. Он выбился из сил от усталости и злости, и ещё – от мучительного чувства вины и страха, что с самого начала ошибался во всём. Он всё равно не смог бы уснуть, поэтому предпринял последнее, что мог сделать, – спустился в долину и пошёл к деревне, которую покинул всего сутки назад. Невероятно – но что если Адриану удалось самостоятельно найти путь с гор? Что ж, в таком случае всё кончено, и в то же время Том много отдал бы, чтобы было именно так. Иначе пройдёт неделя, и запах приведёт его к давно остывшему телу в одной из расщелин, мимо которых он проходил сегодня ночью – и он старательно отбрасывал мысли о том, что будет делать тогда.
Он думал об этом всё время, пока спускался с гор, и настолько погряз в запоздалых самообвинениях, что не сразу заметил, как изменилась долина.
Поля опустели. Единственная улица деревни, несмотря на ранний час, была полна людей. Мужчины возбуждённо переговаривались, женщины причитали, дети непонимающе плакали и тянули родителей за полы кожухов. Всё пришло в движение, никто не стоял на месте. И у многих было оружие, но только выглядели люди так, будто вовсе не хотели им пользоваться.
– Что стряслось? – спросил Том, протиснувшись в центр толпы.
Все говорили разом, не умолкая, и, казалось, вопроса никто не услышал, но тем не менее ему ответили.
– Лорд Гвэнтли собирает ополчение! На заре гонцов прислал!
– И спешно, всё так спешно, – всплеснув руками, запричитала одна из женщин, перекрикивая полдюжины орущих детей, цеплявшихся за её юбку. – Прямо всё бросай и в поход!
– Какой поход? Куда? – волновались остальные, растерянные не меньше Тома.
– На Одвелла! Куда ж ещё! – басовито прогремел над толпой мужик, в котором Том признал одного из вчерашних собеседников.
– Да не на Одвелла, нет! На Фосигана! На конунга! – выкрикнул кто-то, и толпа потрясённо примолкла. Несколько секунд был слышен только детский плач и тревожное мычание неподоенной коровы в соседнем дворе. Потом снова заговорили все разом:
– Как на конунга? Почему, зачем?
– То не наше дело, зачем! Сказано – на конунга, и собираться спешно, в замок всем явиться до полудня!
– Да совсем подурели – до полудня! Туда ж от нас добрый день ходу!
– Так и хватит лясы точить! Хотите, чтоб солдатню сюда понаслали?! Дождётесь!
Том ничего не понимал. И то, что в этом он был не одинок, ничуть его не утешало. Он отыскал парня, который первым заорал про Фосигана, и схватил его за грудки.
– Что ты несёшь, дурак? Кто тебе сказал, что война будет против Фосигана?
– Да гонец же сказал, гонец! – крикнул тот; щёки у него разалелись, глаза блестели, но он не был похож ни на дурака, ни на враля. – Я сам слышал, и вот, Роб тоже слышал, и Гунс – они там были, верно, ребята?
– Верно, верно! – охотно подтвердили те.
Том выпустил парня. Голова у него шла кругом, ноги почти не держали – сказывалась бессонная ночь. А кругом продолжали голосить.
– Цапаются нынче лорды, что ж, нашему в стороне быть?
– Лорды цапаются, а нашим бошкам лететь!
– Пропади они пропадом!
– Жатва же в разгаре! Кто урожай собирать станет, бабы, что ли?
Если Адриан и проходил через деревню, то выяснить это при нынешней суматохе было совершенно нереально. Выбравшись из толпы, Том побрёл назад, к горам. То, что он только что видел и слышал, казалось дурным сном. Гвэнтли выступят против Фосиганов? Почти немыслимо. Если они и решились нарушить давний нейтралитет, на то должна была быть очень веская причина, и ещё вчера Том поставил бы сто к одному, что, доведись всё-таки выбирать, они поддержат сильнейшего… но разве Фосиган – не сильнейший? Разве Одвеллы нападением на клан Адриана не подтвердили лишний раз свою вероломность, разве это не должно было окончательно отвратить от них тех, кто подумывал о союзе?.. И разве Гвэнтли, чьи земли располагались между землями враждующих кланов, не были всегда обращены лицом в сторону Сотелсхейма? К тому же такие вещи не решаются за день, а ещё вчера подобного поворота событий никто не ждал.
То, что сейчас происходило, отдавало абсурдом. Объяснение было одно: что-то случилось за прошедшую ночь. За ту ночь, которую Адриан провёл одни боги знают где…
Интересно, какие именно боги?
Поднимаясь по горной тропе, Том чувствовал себя дряхлым стариком. Один раз он даже едва не сорвался в опасном месте, которое знал и всегда обходил. Он уже не расчищал посохом путь, а тяжело опирался на него, будто столетний старец. И виной тому была не физическая усталость, а мутное, вязкое чувство, такое знакомое и такое ненавистное. Это было чувство знания– то, что осталось ему как отголосок давних времён, издевательское напоминание о том, от чего он сам сознательно отказался. Но ни одну ношу нельзя просто сбросить и пойти дальше как ни в чём не бывало – в лучшем случае останется боль в плечах. У Тома болело что-то – какое-то странное, тайное место в глубине его естества, которое и существовало, кажется, лишь для того, чтобы болеть.
Оно всегда болело, когда он думал об Адриане Эвентри.
«Гилас! Пусть он всё-таки окажется мёртв!» – взмолился Том – по-настоящему, со страстью, с которой не взывал к богам уже много лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42