Секут провинившихся солдат, и преступников, и послушников в монастырях, и крестьянских детей. А знатных наказывают совсем иначе – сажают на хлеб и воду, отправляют на чёрные работы, в крайнем случае, бьют палками по пяткам… Это благородные наказания, и каждый мужчина должен стерпеть их с достоинством, подобающим чести его клана.
Честь клана Эвентри была навеки запятнана поркой Адриана.
Том был безжалостен. Адриан дрался с ним, но очень скоро оказался бесцеремонно смят и скручен. Поняв, что экзекуция неминуема, он стиснул зубы и дал себе слово не проронить ни звука, но уже через минуту кричал во весь голос. Ему казалось, что ремень выдирает из его ягодиц куски мяса, что каждый новый удар просекает плоть всё глубже, до самой кости. Пытаясь стинуть зубы, Адриан прокусил язык до крови и оставшуюся часть экзекуции глухо скулил, уткнувшись лбом в предплечье. Он даже не заметил, когда Том отпустил его и отошёл, оставив лежать в траве и давиться слезами и ненавистью.
Ему неоткуда было узнать, что Том бил его на порядок слабее, чем простолюдины бьют своих чад, и уж ни в какое сравнение это не шло с поркой, применявшейся ко взрослым людям. Но это не имело никакого значения. Не имели значения причины, которыми руководствовался Том, когда сделал с ним такое – сделал уже после того, как Адриан извинился, сделал, сказав, что принимает извинения! Адриан готов был сносить постоянные издёвки и зуботычины, готов был забыть прошедший кошмарный месяц, готов был даже попытаться понять, что этот человек похитил его из родного дома, руководствуясь самыми благородными побуждениями. Всё это было ужасно, и всё это Адриан был готов простить. Всё, кроме порки.
Он встал на колени и кое-как натянул штаны. Зубы всё ещё были крепко сцеплены, так, что Адриан не смог бы их разжать, даже если бы захотел. Лицо опухло от слёз, но всхлипы больше не рвались из груди. Он прерывисто выдохнул сквозь зубы и повернулся к дому.
– Очухался? – спросил Том. – Теперь марш к ручью, бадья пустая. И огород не полот второй день.
Адриан не проронил ни звука. Повернулся и пошёл за водой. А потом до самого вечера прилежно вкалывал на огороде, словно батрак. На ужин Том дал ему вдвое большую, чем обычно, порцию каши и немного мяса, что прежде случалось всего один раз. Адриан всё съел и лёг спать, едва стемнело, ловя на себе одобрительный взгляд.
Он лежал в темноте, свернувшись под шкурой, и слушал. Когда дыхание Тома стало ровным, Адриан беззвучно выбрался из-под одеяла и вышел из дома.
Стояло полнолуние, и тропа была как на ладони. Было почти так же светло, как днём. Адриан смотрел на уползающий вниз склон и вспоминал, как шёл здесь в прошлый раз.
Он ведь так и не сказал Тому, где пробыл целые сутки. Встреча с Гвэнтли произошла днём, когда Адриан уже облазил все ущелья вокруг и собирался возвращаться. И хотя воинственность мологопоклоннков, решивших убрать свидетеля, изрядно его напугала, он тем не менее понимал, что эти люди – его первый и, может статься, последний шанс найти путь в долину. Он отбежал на безопасное расстояние и пошёл за ними, прячась за обломками скал, пока не понял, куда именно они идут. Можно было, конечно, прямо тогда и сбежать, но почему-то он вернулся. Адриан и сам тогда не очень понимал, почему, – может, боялся, что в долине, на открытой местности, которой он совсем не знал, они заметят его и всё-таки убьют. Поэтому он решил, что пока что вернётся, но хорошенько запомнив дорогу. Он пытался запомнить её весь остаток дня, бродя меж ущелий, заблудился и в итоге заночевал среди скал, решив, что утром, при свете дня, вернее выбредет на знакомые ориентиры. Так и произошло, и, сложись всё иначе, он, может, даже похвастался бы перед Томом своим неожиданно открывшимся топографическим талантом. Ведь почти от самого низовья гор к хижине Адриан вернулся сам.
Стало быть, теперь и спуститься он сможет тоже сам.
И тем не менее не было предела его счастью, когда он утром всё-таки вышел к хижине – и почти сразу увидел поднимающегося по тропе Тома. Кто бы мог подумать, что это когда-нибудь покажется ему счастьем… Адриан бы точно такое представить не мог. Не теперь.
Он услышал позади какой-то шорох и замер. Но это всего лишь ветер шевелил тряпьё, развешенное под окном.
Адриан встал на колени, содрогнувшись от воспоминания о том, как стоял вот так же сегодня утром, пока его охаживали ремнём, и зашарил в траве. Нож, который он вышвырнул через дверь, нашёлся довольно скоро. Адриан очистил его от прилипшей травы и прицепил к поясу. Встал, выпрямился, снова настороженно прислушался.
Потом зашагал вниз по тропе.
Он преодолел половину пути, прежде чем вспомнил, что ничего не взял с собой в дорогу – ни запасной одежды, ни инструментов, ни еды. Всё, что у него было, – нож Тома. Однако возвращаться было поздно, и Адриан утешился тем, что от подножья гор недалеко до деревни, а там ему наверняка укажут путь в замок Гвэнтли…
Мологопоклонников Гвэнтли, присягнувших Одвеллам, которые уничтожили его семью.
* * *
Когда Адриан вышел в долину, небо на горизонте уже начинало розоветь. Он потерял кучу времени при спуске, но ничего не мог с этим поделать – приходилось всё время останавливаться, пытаясь восстановить в памяти дорогу, которой он шёл вчера утром, а в темноте это было вдвойне трудно – хорошо хоть ночь выдалась лунной и ясной. Ночь, но не утро – к рассвету небо помутнело, и над долиной сырел туман, временами срывавшийся в мелко моросящий дождик. Было холодно, и у Адриана зуб на зуб не попадал. Он старался не думать о том, что будет, если начнётся настоящий ливень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42