Ноги он переставлял медленно, с какой-то странной осторожностью, словно был в подпитии. Однако Родам ведь почти никогда не пил.Он тяжело оперся руками о столешницу. Берк отложил кости. Кольтер перестал перебирать четки, подсчитывая очки.— В чем дело, Родам? — тихо спросил Магвер.Сарль взглянул на него, открыл рот, хотел что-то сказать, замялся. Облизнул губы. Наконец наклонился, почти уткнувшись губами в ухо Магвера. И тихо, так, чтобы никто больше не услышал, сказал:— Сегодня, Магвер, или завтра ты должен будешь меня убить. * * * Дабора готовилась к нашествию Гвардии. Купцы уносили товары в склады, трактирщики прятали лучшие вина и выкатывали бочонки второразрядного пойла, отцы запирали дочерей в чуланах, отбирали у сыновей оружие. В городе царила непривычная суета. На турнир и ярмарку съехались зажиточные люди со всех Лесистых Гор, а также жители близлежащих поселков, крестьяне, свободные лесорубы, бродяжки, бобровики со Струги. А главное — мастера стекольных дел из Увегны. Эти не смешивались с толпой, ученикам же и челядникам позволили шляться по городу, а сами отсиживались в Горчеме, на дворище бана Лесистых Гор, Пенге Афры.Чем только не торговали в Даборе во время ярмарки: шкурами и солью, дровами и шлифовальными камнями. Здесь можно было купить волчат и домашних животных. И оружие. Прекрасные каменные топоры из самого Ольтомара, кожаные латы — йопы, щиты и луки. Все это продавалось и обменивалось, на торговых площадках толпились люди; обозы загруженных разной разностью телег въезжали в город. Однако не за зерном и шкурами тянулись в Дабору купцы из дальних краев. На Даборскую ярмарку они приезжали прежде всего за стеклом. Мастера из Увегны, как и каждый год, явились ко двору Пенге Афры, чтобы сложить ему дань — чудесные сосуды, прозрачные пластины для окон. Дорогие бусы, амулеты, украшения. Они падали перед баном ниц, благодарили за то, что он соблаговолил принять их дары, и умоляли не лишать Увегну милости своей и в будущем году. Ну а пока мастера пребывали в Горчеме крепости, стерегущей столицу Лесистых Гор, челядники стекольщиков продавали свои произведения богатым горожанам и купцам.Однако сейчас суматоха попритихла, торговля замерла, ибо все знали: от Шершней можно ожидать самого худшего.Дабора готовилась к нашествию Гвардии. * * * — Я принимал зерно у писарей с Хортельских Равнин. И мне никогда не доводилось ошибиться при насечках счетных палочек, и никто не мог сравниться со мной в счете на абаке, — стонал Родам. — И на кой мне это было, на кой?!Магвер знал Родама давно, хотя последнее время их пути немного разошлись. Тем не менее время от времени они встречались, чтоб осушить кувшинчик-другой и потрепаться. Родам, который был старше Магвера на три года, тоже был из рода бродяг. Два года назад мать отдала его в дом Сарлей, торговавших зерном, и это помогло Родаму получить место в зернохранилищах бана.Сейчас ему нужна была помощь.Вчера в дом Родама заявился посланец в расцветках владыки. Вручил Сарлю маленький стеклянный шарик — Рябинину Вызова. Блестящее на поверхности стекло шарика внутри заполняла оранжевая жидкость, напоминающая медленно пульсирующий сгусток тумана. Со временем сгусток этот расплывался, как бы разжижался. Так действовала магия, которой владели мастера из Увегны. Такой же шарик всегда оставался у воеводы Даборы — Аэна Идэга. Если б Родам убежал из города, обе Рябинины немедленно бы почернели. Порой случалось, что люди, вызванные баном, сбегали в пушу. Их преследовали, семьи беглецов уничтожали, а имущество переходило в руки владыки.В тот день, когда шарик станет совсем прозрачным, Родаму надлежит прийти к воротам Горчема.Зачем его вызывал бан, Родам не знал. Так же, впрочем, как не знал этого никто из получавших Рябинину. И Родам боялся, с каждой минутой боялся сильнее.К амбарам бана целыми днями съезжались телеги с зерном, быки тянули сани, а собаки — тобогганы Бесполозные сани для перевозки грузов; состоят из нескольких тонких досок с поперечинами, скрепленными ремнями, передок загнут

. На складах постепенно скапливались горы мешков. Их было так много, что если из каждого взять хотя бы по горсти — нет, даже по полгорсти, — то можно стать очень богатым человеком. Так многие и делали. Порой кого-нибудь ловили, и тогда палачи развешивали его внутренности на Рынке Судей, а его род навечно покрывался позором.Родам опасался, что именно по такому делу его вызвали в Горчем, и поэтому хотел умереть.Однако мало совершить самоубийство — прыгнуть в реку, набив карманы камнями, броситься на кинжал. Этого недостаточно. Аэн Идэг догадался бы, что Родам сам призвал к себе смерть, чтобы та уколола его иглой Черной Розы. А тогда уж никто и ничто не спасло бы Сарлей от гибели и позора.Поэтому-то он и попросил Магвера помочь ему. Он знал, что должен погибнуть, но хотел умереть так, чтобы на род его жены не пала даже тень подозрения. 2. АРМИЯ ИДЕТ — Шепчущие снова ходят по улицам. — Горада закатала рукава сорочки, высоко до колен подтянула юбку. Ноги у нее были крепкие, руки сильные, лицо круглое, груди большие. Но, несмотря на всю ее мощь, была в Гораде какая-то мягкость, говоря с Магвером, она словно бы разговаривала с собственным ребенком. Муж Горады умер несколько лет назад, а другого она пока брать не хотела. Ее дом стоял неподалеку от Большого Вала, и во время крупных ярмарок она три тесные комнаты сдавала постояльцам.Магверу здесь нравилось — Горада кормила хорошо, не совала нос в чужие дела и в первую же ночь пришла к нему в комнату. У нее были целы все зубы, ядреное тело и гладкая кожа, а большие шершавые руки умели ласкать нежно и мягко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79