Тщетно. Вновь опускается тень, и прошлое теряется в дымке…Очищается небо от коричнево-серой пелены, и хрустальные строения вырастают со всех сторон. Норруан (теперь уже Норруан) стоит у входа на огромную и величественную площадь — на вершине холма находится она и прекрасный город, от совершенства которого захватывает дух, лежит с трёх сторон света.И безбрежный, покрытый сосредоточенными морщинами волн океан с четвёртой стороны. Прямо перед ним, на той стороне площади, открываясь во всём великолепии, возвышается прекрасный (храм? дворец?) — он не знает, что именно. Но картины, выложенные яркими кусочками прозрачного камня на фасаде здания, поражают воображение. На одной из них чудовищная туча, занимающая полнеба, готова поглотить крохотного человека, прислонившегося спиной к развалинам стены и прикрывшего лицо ладонями.Норруан не замечает проходящих вокруг людей. Их лица неясны и размыты; они ничего не значат для него. Туча притягивает его взгляд и надо бы остановиться, отвести глаза в сторону, но — не получается!И тень, забывшая было о его существовании, принимается присматриваться к окружающему его миру… ничто не уйдёт от её взгляда!..…Всё убыстряясь, перемешивались картины вокруг него; то под ногами вырастали сугробы невиданной северной напасти, именуемой снегом, то расстилалась пустыня; то джунгли сплетали над ним бесчисленные зелёные руки, то безлюдные холмы уходили замершими волнами вдаль. Всех картин было не упомнить, но видение тонкой металлической полосы, что бежала по земле, разделяя весь мир на две части, не пропадало дольше остальных.В конце концов видения прошлого, освобождённого от сдерживавшей его стены, в последний раз обрушились на задыхающийся рассудок и неожиданно всё прекратилось.Норруан стоял, и на длинном лице его было выражение полного понимания всего окружающего мира. Он вновь переживал чувство самосознания и наслаждался свободой думать, о чём угодно и не тяготиться неведомо откуда взявшимися приказами.Тень, что связывала его последние несколько лет — или столетий? — вновь упустила его. Я не вернусь назад, подумал Норруан неожиданно. Я останусь здесь. Это будет моим новым миром.И тут он услышал голоса. Странно звучали они, словно бы из-за статуи ворона. Присмотревшись, Норруан увидел две небольшие дверцы в стене, по обе стороны от статуи.Нет, решил он, убирая жезл. Сначала посмотрим, что это за свёрток… Почему-то он знал: бояться здесь нечего. Во всяком случае, пока.Шассим смотрел, как тает шерсть, покрывающая Унэна, как лицо плывёт и превращается в знакомое ему множество лет — круглое, добродушное, выбритое до зеркального блеска. Интересно, подумалось флоссу, сам он это замечает?Судя по всему, замечал. Потому что неожиданно остановился и уставился на свои руки. Затем взглянул на флосса (как только он может так голову поворачивать? — удивился тот) и подмигнул.— Так я выгляжу привычнее? — осведомился Унэн и шагнул вперёд, не дожидаясь ответа.Послышался едва ощутимый скрежет, и каменные веки исполинского изваяния приподнялись.Под ними бушевал пурпурный огонь.Аймвери помог Науэру спрыгнуть на берег — так, чтобы, во имя всего живого, не прикоснуться к мёртвой воде — и вздрогнул.Гость тоже вздрогнул.По небу прокатился, постепенно ослабевая, протяжный гром — словно предупреждая о чём-то, что нельзя оставить без внимания. От звука этого содрогнулось всё живое и замерло солнце в небесах.— Что происходит? — шёпотом спросил Гость.— Похоже, что мы опоздали, — мрачно ответил человечек. Во многих пророчествах сказано, что последний день Зивира должен быть отмечен чем-то подобным. Однако проползали мгновения, а всё оставалось по-прежнему. Ничто не обрушивалось на них, не расступалась земля под ногами, разрушители мира не наступали неисчислимыми ордами.— Жди, — приказал Аймвери Науэру, который собирался задать ещё какой-то вопрос. Бессмысленный порыв. Всё решится в ближайшее же время.Под святилищами Всех Богов вновь что-то тревожно шевельнулось.Айзала, сидевшая в кабинете Унэна, вздрогнула. Изнутри неприступного шкафа настоятеля донеслось слабое шуршание. Мыши? Быть того не может. Там, где есть флоссы, мыши не отваживаются селиться. Она подошла поближе к шкафу и прислушалась. Смешно сказать, но ей почудился плеск волн, свист ветра и едва ощутимый деревянный скрип.Вскоре, однако, звуки прекратились.Долго стояла жрица, пытаясь понять услышанное. Но ничто не приходило в её голову.Норруан вздрогнул, увидев раскрывшиеся глаза. Они смотрели на него — в этом не было никакого сомнения. Порыв ветра упал из-под потолка и одним мягким движением унёс прочь накопившуюся пыль. Норруан закашлялся и оглянулся. Верёвка ещё немного раскачивалась, но по-прежнему убегала наверх, во тьму.Глядя в пурпурные вихри, которыми смотрело на него изваяние, он ощутил себя беспомощным и незащищённым. С трудом удалось ему отвести взгляд и предмет, что по-прежнему лежал на возвышении, вновь привлёк его внимание.Это была книга. В кожаном переплёте, очень большая и толстая. Норруан помедлил и быстро подошёл к возвышению. Поторапливайся, говорил он себе. Действуй! Положил обе руки на книгу……И понял, что потерявшая его тень вновь взяла след.Чувство было ужасным. Норруан ощутил, что испугался — так, как никогда не пугался до этого момента. Не того, что с ним может что-то случиться — это его беспокоило меньше всего. Того, что память, и так ещё не вернувшаяся в полном объёме, вновь скроется под отвратительной мглой.Он схватил оказавшуюся тяжёлой книгу и услышал слабый скрип открываемой дверцы.Когда шквал обрушился на их головы, Унэн поперхнулся пылью и едва не свалился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20