— Когда я зла на женщину, я не клевещу на нее, не рассказываю, что ее магнетизирую, чтобы найти в ней камни; я говорю, что она кособокая, и доказываю это. Зачем вы так осрамили меня? — сказала она в заключение.
Паз хранил жестокое молчание. Мадам Шапюзо в конце концов разузнала фамилию и титул Тадеуша; затея она получила в особняке Лагинских и более точные сведения: Паз — холостяк, никто не слышал, чтобы у него умерла дочь ни в Польше, ни во Франции. Теперь на Малагу напал страх. — Деточка, — сказала тетка Шапюзо, — этот изверг… Человек, который довольствуется тем, что с притворной улыбкой — исподтишка, не говоря ни слова, спокойно смотрит на такую красавицу, как Малага, в глазах супругов Шапюзо был, конечно, извергом.
— ..этот изверг приучает вас к себе, чтобы склонить либо к беззаконию, либо к преступлению. Еще попадете, боже упаси, на скамью подсудимых или засадят вас — выговорить и то страшно — в исправительную тюрьму да в газетах еще пропечатают… Знаете, что бы я на вашем месте сделала? Я бы на вашем месте для верности предупредила полицию.
Малаге лезли в голову самые невероятные мысли, и вот однажды, когда Паз, как обычно, положил на камин несколько золотых монет, она взяла деньги и швырнула их на пол со словами:
— Мне ворованных денег не надобно!
Капитан отдал деньги супругам Шапюзо, ушел и больше не вернулся. Клемантина проводила как раз лето в бургундском поместье дяди, маркиза де Ронкероля. Отсутствие Тадеуша, которого актеры привыкли видеть в цирке, вызвало много толков среди труппы. Благородное поведение Малаги одни считали глупостью, другие хитростью. Даже самым дошлым женщинам поведение поляка представлялось необъяснимым. За неделю он получил тридцать семь писем от женщин легкого поведения. К счастью для Тадеуша, его непонятное воздержание не возбудило любопытства бомонда и обсуждалось на все лады только в полусвете.
Два месяца спустя красотка-наездница, залезшая по уши в долги, отправила графу Пазу следующее письмо, которое денди в свое время возвели в шедевр эпистолярного стиля.
«Пожалейте меня, мой друг, если только я смею вас так называть после того, что произошло и что вы так превратно поняли! Я отказываюсь от моих слов, показавшихся вам тогда оскорбительными. Приходите по-прежнему, если уж мне выпало счастье доставлять вам удовольствие своим обществом. Вернитесь, не то я впаду в отчаяние. Я уже нуждаюсь, вы и представить себе не можете, сколько всяких неприятностей влечет за собой нищета. Вчера я за весь день только и съела, что селедку в два су да хлебец в одно су. Неужели такой завтрак пристал для вашей возлюбленной? Супруги Шапюзо, казавшиеся столь преданными, покинули меня! Ваше отсутствие помогло мне узнать цену людской привязанности… Собака не покидает хозяина, кормившего ее, а Шапюзо ушли от меня. Судебный исполнитель не внял моим мольбам и описал все за долги домовладельцу, у которого нет сердца, и ювелиру, который не согласился подождать и десять дней; потеряв ваше доверие, я потеряла и кредит. Какое ужасное положение для женщины, которой не в чем себя упрекнуть, разве только в том, что она любит веселье! Друг мой, я снесла в ссудную казну все мало-мальски ценное. У меня не осталось ничего, кроме памяти о вас, а уже наступает холодная пора. Зимой у меня не бывает „разовых“, потому что в театрах на бульваре ставят только пантомимы, где я почти не занята, разве только на выходах, а какое же это положение для женщины? Как могли вы не понять благородства моих побуждений? Ведь только одним способом можем мы выразить свою благодарность. Казалось, вас так радует мое благоденствие, как же можете вы покинуть меня в нужде? Вы мой единственный друг на земле, простите меня за то, что раньше чем опять зарабатывать себе на хлеб, странствуя по ярмаркам с цирком Бутор, я захотела узнать, навсегда ли я вас потеряла. Если случится, что я подумаю о вас в ту минуту, когда прыгаю в обруч, я могу сломать ногу, потому что собьюсь с ритма! При всем том остаюсь,
Преданная вам до гроба Маргарита Тюрке».
— За такое письмо стоило заплатить десять тысяч франков! — смеясь, воскликнул Тадеуш.
На следующий день вернулась Клемантина, и капитану она показалась еще красивее, еще привлекательнее, чем прежде. За обедом графиня проявила полное равнодушие к Тадеушу, который под тем предлогом, что ему нужен совет Адама, словно нечаянно оставил у него письмо Малаги, и после его ухода в гостиной между супругами произошла следующая сцена.
— Бедняга Тадеуш! — сказал Адам жене, убедившись, что Паз ушел. — Какое несчастье для такого благородного человека стать игрушкой в руках какой-то комедиантки! Он все потеряет, опустится, через некоторое время его нельзя будет узнать. Вот, дружочек, прочтите, — сказал граф, протягивая жене письмо Малаги.
Клемантина прочитала пропахшее табаком письмо и отбросила его с отвращением.
— Как бы он ни был ослеплен, все же он, верно, что-то заметил. Должно быть. Малага наставила ему рога, — сказал Адам.
— И он вернется к ней! Он простит! — воскликнула Клемантина. — Вы, мужчины, снисходительны только к этим ужасным женщинам!
— Им так нужна наша снисходительность, — сказал Адам.
— Тадеуш правильно делал… оставаясь в своем углу, — заметила она.
— О мой ангел, вы слишком строги, — сказал граф, который с превеликим удовольствием унизил друга в глазах жены, однако смерти грешника он не желал.
Тадеуш, хорошо знавший Адама, просил его никому не выдавать его тайны: по его словам, он только потому открылся другу, что хотел оправдать свою расточительность и попросить Адама дать ему тысячу экю для Малаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19