- Возможно, вам придется это проделать даже несколько раз, - произнес Вулф. - Итак, что заставило вас уйти?
Она сглотнула, попыталась заговорить, но голос ей плохо повиновался.
- Вы, наверное, слышали о взрыве и пожаре в больнице Монтроуз. Это было месяц назад.
- Конечно, ведь я читаю газеты.
- Значит, тогда вам известно, что там погибло триста два человека. В ту ночь я дежурила в палате "Г" на шестом этаже. Помимо погибших, было много раненых, но я совсем не пострадала - ни царапины, ни малейшего ожога. Одна моя близкая подруга сгорела заживо, спасая больных, другая осталась калекой на всю жизнь. Молодой врач, за которого я собиралась выйти замуж, был убит взрывом. Я до сих пор не пойму, как осталась цела и невредима, ведь я участвовала в спасении пациентов не меньше других. Но теперь, когда я сижу перед вами живая и здоровая, меня это совсем не радует. Да и есть ли тут чему радоваться?
Она, видимо, ожидала ответной реакции, и Вулф глухо пробормотал:
- Пожалуй, пожалуй...
- Вообще-то я не из тех, кто с ненавистью относится к людям, продолжала она.
- Да?
- Вот именно. Прежде я никогда за собой такого не замечала. Но с недавних пор меня буквально захлестывает ненависть к тому мужчине - или, может быть, женщине, - который подложил бомбу в больницу и стал виновником трагедии. Нет, я не сошла с ума, но это чувство неотступно преследует меня. Спустя две недели я попыталась начать работать в другой больнице, но не смогла. Я ежедневно прочитывала все газеты, надеясь хоть что-либо узнать о результатах расследования, и ждала, когда же наконец поймают преступника. Ни днем, ни ночью мысль о случившемся не давала мне покоя. Я пошла в полицию и предложила свою помощь, но там мне задали лишь несколько формальных вопросов. Я сообщила полицейским все, что знала.
Шли дни, и мне становилось ясно, что они никогда его не найдут. Надо было что-то предпринять. Тут мне попалась газета со статьей о Хеллере, и я решила обратиться к нему.
При этих словах Вулф фыркнул.
- Я пошла к Хеллеру. У меня имелись кое-какие сбережения, и в крайнем случае я даже была готова занять немного денег, чтобы ему заплатить. Но когда я уже сидела в приемной рядом с другими посетителями, мне вдруг подумалось: "Боже, что я здесь делаю? Не безумие ли это? Неужели обуреваемая жаждой мести, я не ведаю, что творю?" Мне захотелось выйти на воздух и собраться с мыслями. Я встала и покинула приемную. Спускаясь на лифте, я почувствовала, что кризис миновал. В больнице мне часто доводилось наблюдать у пациентов подобное состояние.
Выходя из лифта, я услышала, как привратник произнес имена Арчи Гудвина и Ниро Вулфа, и у меня возникла идея обратиться к вам. Я окликнула мистера Гудвина, но тут на меня снова нашло затмение. Я не смогла объяснить ему суть своего дела и лишь попросила устроить мне встречу с вами. Он обещал попробовать, и мы договорились созвониться позднее. - Она взмахнула рукой. Вот, собственно, и все.
Вулф пристально уставился на нее.
- В том, что вы мне сейчас рассказали, есть своя логика, однако разумными ваши действия назвать все же нельзя. Вы считаете себя умной женщиной?
- Да, в достаточной степени. Я хорошая медсестра, и одно это уже предполагает наличие головы на плечах.
- И все же вы надеялись, что этот шарлатан с помощью своих фокусов-покусов сможет вывести на чистую воду человека, который подбросил бомбу в больницу?
- Но я ведь считала, что он настоящий ученый. О нем много писали в газетах, он был широко известен и обладал почти такой же репутацией, как у вас.
- Боже праведный! - Вулф широко раскрыл глаза. - И чего только не наслушаешься за день! Ну так о чем вы хотели со мной посоветоваться?
- Я хотела узнать, сможет ли полиция, на ваш взгляд, найти преступника.
Глаза Вулфа вновь пришли в нормальное состояние. Они были полузакрыты.
- Мисс Матуро, спектакль, в котором вы принимаете участие и который называется "допрос лица, волею обстоятельств вовлеченного в картину убийства", на начальной стадии всегда напоминает поиски дороги в джунглях. Двигаться приходится вслепую, наугад, руководствуясь только чутьем.
Вы сказали, что никогда прежде не видели мистера Хеллера, но не можете этого доказать. Однако я имею полное право предположить, что вы его видели, пусть не в офисе, и говорили с ним. При этом вы убедились - неважно как, что именно он подбросил бомбу в больницу и стал виновником бойни. Затем, повинуясь стремлению отомстить, вы явились к нему в кабинет и убили его. Вдобавок...
Она вытаращила глаза.
- Но с какой стати я могла решить, что бомбу подложил Хеллер?
- Понятия не имею. Я ведь уже сказал, что двигаюсь наугад. В пользу моей версии говорит и та невероятная ненависть к злодею, в которой вы мне сами признались. Полагаю, она вполне могла толкнуть вас на убийство. Карающую руку правосудия в нашем спектакле олицетворяет инспектор Кремер, и я не сомневаюсь, что сейчас двое или трое его людей уже названивают вашим друзьям и знакомым, интересуясь, не упоминали ли вы когда-либо о Лео Хеллере как о негодяе, ответственном за преступление в больнице. Возможно, они также выпытывают, не было ли у вас каких-либо причин к тому, чтобы самой подложить эту бомбу.
- О боже! Самой подложить бомбу? - Ее лицо нервно задергалось.
- А почему бы и нет? У вас могли иметься к тому веские основания. Кто подтвердит, что афишируемая вами ненависть к преступнику не есть простой трюк для отвода глаз?
- Нет! - Она вскочила и, придвинувшись вплотную к лицу Вулфа, забарабанила кулачками по столу. - Да как вы смеете такое говорить! В ту ночь погибли шесть самых дорогих мне людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20