Однажды ты сказал:
- Ради бога, Мил...
Она не обращала на тебя внимания.
M
Еще пара ступеней, и тогда он сможет увидеть свет, выбивающийся из-под двери.
Он убрал руку с перил и засунул ее в карман пальто, где снова обхватил рукоятку пистолета. Другая рука, в которой он держал ключи, была опущена вдоль тела со стороны стены. Когда он поднялся еще на одну ступеньку и рука нечаянно задела торчащий из стены гвоздь, он судорожно отдернул ее и уронил ключ, который упал на край деревянной ступени.
Он быстро взглянул вверх - не услышала ли она, - нет, конечно, - а потом нагнулся и поднял тускло блестевший в полумраке ключ.
Из комнаты больше не доносился ее голос, но в голове у него шумели какие-то другие голоса, жуткая смесь голосов, от которых у него стучало в висках... это ты, крыса... ради бога, Мил... застенчивый, безответный, бездейственный...
13
Ты не годишься, больше ни на что не годишься. Вот что ты твердил себе в тот день, когда после работы поехал на Восемьдесят пятую улицу, прямо в день ее переезда туда. "Теперь ты пропал, - думал ты, - позволил загнать себя в нору, откуда нет выхода".
Она была дома, расставляя кресла и прилаживая ковры с таким сосредоточенным видом, что ты невольно рассмеялся. Она ставила их то туда, то сюда с необыкновенной серьезностью, что было для тебя в новинку, пока ты сидел на диване, курил и притворялся, что разделяешь ее оживление. Позднее ты понял, что для нее каждая вещь, однажды положенная на какое-то место, там должна оставаться. Вроде того красного ковра, который она положила у входа; он был таким толстым, что каждый раз, когда открывали дверь, у него заворачивался угол или весь он сбивался, но, когда однажды ты с раздражением перетащил его на середину комнаты, на следующий день ты нашел его на старом месте, и тебе пришлось самому перенести его в спальню.
Когда по возвращении из поездки в Пенсильванию она согласилась покинуть Двадцать вторую улицу и устроиться в доме под именем миссис и мистера Льюис, она пожелала, чтобы это была меблированная квартира. Покупать мебель, сказала она, будет слишком дорого и хлопотно. Про себя ты думал, что делаешь это вовсе не для нее, что за всю твою жизнь у тебя никогда не было по-настоящему своего дома с твоими собственными вещами, ты никогда не сидел в кресле, которое принадлежало бы только тебе. Во всяком случае, что бы ни случилось, было бы очень приятно иметь свою квартиру и мебель.
Тебя обуревала приятная дрожь, когда ты в первый раз поднялся по этой лестнице и открыл дверь своим ключом. В чистеньком клетчатом платьице Миллисент выглядела совершенно домашней, обыкновенной женщиной, подобно всем остальным женщинам, даже какой-то уютной. Это были твои ковры, которые она перетаскивала из комнаты в комнату, эти новые пышные чистые подушки были твоими, здесь стояло обтянутое кожей кресло, которое ты купил специально для себя.
Ты прошел по небольшому коридору, из которого слева открывалась дверь в ванную, в дальнюю комнату.
Там уже были поставлены у стены друг напротив друга две кровати. Вряд ли ты будешь спать здесь слишком часто, но это была твоя собственная кровать, с новым толстым матрацем и пухлыми подушками. Миллисент не понимала, почему ты настаивал на двух кроватях, она сказала, что всегда спит так крепко, что ты спокойно можешь вертеться всю ночь и не разбудишь ее. Ты подошел к кровати и пощупал покрывало и стеганое ватное одеяло. Затем вернулся в холл и взял сумку, которую принес с собой, набитую новыми покупками, распаковал ее, ставя каждый предмет на нужное место - зубную щетку, щетку для головы, ножницы, тапочки, расческу, блок сигарет, бензин для твоей зажигалки.
- У тебя так много полотенец, - сказала Миллисент из двери.
Под молчаливым безразличием в ней скрывалось любопытство к симпатичным новым вещам, интерес гораздо более сильный, чем тот, который она питала к одежде. Она помогла тебе составить список вещей, которые ты забыл купить: пепельницы, корзинки для мусора, вешалки для одежды. Она пристроила на бра абажуры, расположила на столе две бронзовые вазы, наконец, опустилась на пол и начала ставить книги на угловую полку. Ты встал рядом на колени. Это были книги, которые она покупала в городе, - популярные романы и детективные рассказы.
- Здесь будет очень мило, - сказала она.
Ты кивнул:
- Ты рада, что мы сами купили эту мебель?
- Да, это оказалось не так сложно, как я думала. Должно быть, она стоит огромных денег.
Это было в сентябре - прошлогодним сентябрем.
Кажется, с тех пор прошло сто лет. И все же за это время ничего не произошло. Все было уже позади. Что ты узнал за это время такого, чего уже не знал? Ты трогательно встал рядом с ней на колени и передавал ей книги, одну за другой, хотя внутри у тебя все кипело от ненависти, потому что знал: чего бы она ни захотела, она склонит тебя к этому, заставит тебя против твоей воли откинуться на спину, закрыть глаза и чувствовать то жуткое тесное удушье в горле...
Все дело вовсе не в ней - это ты ненормальный.
Миссис Джордан, видимо, считает ее просто глупой женщиной, у которой не хватает самоуважения, чтобы держать одежду в чистоте, судя по тому, что она как-то сказала Грейс. Грейс она нравится, ей нравится быть с ней, иначе она не стала бы так часто приходить. В этом тоже нет ничего странного, Грейс - обычная, нормальная и симпатичная девушка, каких сотни.
Ты ужасно ленивая, - однажды вечером сказала она Миллисент, - но я все равно люблю тебя.
Услышать это слово, обращенное к ней, было жутко.
Даже в качестве шутки, возможно, Грейс и шутила. "Я тебя люблю". Кому ты мог бы это сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86