Что касает
ся вашей мисс Уильямс, то она меня заинтересовала. Но если у вас есть какие
-то веские доводы, чтобы я умерил пыл, семейные дела, например, или любовна
я драма, Ч буду рад вас выслушать, ковбойчики, и приму к сведению.
Ч Да неужто! Ч бросил Дюмэн. Ч Кто ты такой?
Ч Оставь его, Ч вступил в разговор Догерти. Ч Он мне нравится. Хочу с ни
м немного поболтать.
Молодой человек улыбнулся и протянул ему руку:
Ч Меня зовут Дрискол, Боб Дрискол.
Ч Том Догерти, Ч последовал исполненный достоинства ответ.
Они пожали друг другу руки и прошли к креслам в углу бильярдной. Догерти п
риступил к делу. Его дружки, зная, что он боек на язык, топтались поблизост
и, посматривая и в сторону бильярдного стола, на котором начали разыгрыв
ать партию Гарри Дженнингс и Билли Шерман.
Дрискол, воспользовавшись небольшой паузой, немного осмотрелся.
Вентиляция не справлялась со своими обязанностями, и в бильярдной висел
табачный дым, свою лепту вносили курильщики из прилегающего бара. С непр
ивычки щипало глаза, но игроки и завсегдатаи, которым нечем было больше з
аняться, чувствовали себя в бильярдной вполне комфортно. Они чувствовал
и себя здесь как рыба в воде.
По периметру длинного и узкого помещения стояли кресла и высокие стулья
, с них было удобно наблюдать за игрой на установленных посередине пяти с
толах. На стенах висели фотографии красоток актрис и скаковых лошадей, а
также копии правил Национальной ассоциации бильярда; между столами рас
полагались подставки для киев. С одной стороны была широкая арка, ведуща
я в отель, с другой Ч вход в бар.
Там и сям стояли небольшие столики, и одетые в белое официанты были готов
ы немедленно выполнить любой заказ игрока, почувствовавшего жажду посл
е напряженной партии.
Посетителей было немного, и вовсе не потому, что отель «Ламартин» потеря
л популярность, пик которой в районе Мэдисон-сквер пришелся на 90-е годы. Пр
осто было всего десять часов Ч время, когда уважающие себя завсегдатаи
Бродвея думают о том, не соснуть ли еще часок, или встают, чтобы всерьез за
няться решением вопроса о завтраке. Поэтому в бильярдной никак не могло
быть много народу.
Игра шла только за одним столом Ч партию начали Гарри Дженнингс и Билли
Шерман, и зрителей было мало.
В дальнем конце зала одетый в белое официант расставлял перевернутые во
время только что закончившейся стычки кресла. Увидев это, Дрискол хмыкну
л и повернулся к сидевшему рядом Догерти.
Ч Дело не стоит и выеденного яйца, Ч промолвил тот. Ч Просто мы друзья м
исс Уильямс и никому не позволяем ее обижать. Вот и все.
Ч Все, да не совсем. Мы же решили говорить как мужчина с мужчиной. Вот что т
ебе скажу: где я только не бывал в этом городе Ч и в подземках, и в надземка
х, а впервые почувствовал, что мое сердце при виде женщины заходило ходун
ом, как маятник в часах с недельным заводом. Разве я не имею права ей об это
м сказать? Только потому, что у нее есть друзья?
Едва ли.
Догерти посмотрел на него с интересом и кивнул:
Ч Со мной точно так же.
Ч Как?
Ч Как маятник в часах с недельным заводом.
Ч Да ну!
Ч Вот тебе и «ну». Ч Догерти замялся. Ч Пожалуй, надо начать с самого на
чала. Иначе ты не поймешь, что мы чувствуем. Эх, была не была… Ч Он немного п
омолчал и продолжил: Ч Впервые мисс Уильямс здесь появилась месяца два
назад. Мы все время зависали в «Ламартине» Ч Дюмэн, Бут, Шерман, Дженнингс
, я и еще пара ребят. Ну и вот, захожу я как-то в вестибюль и что вижу? За телег
рафом сидит та, кого я потом назвал Царицей Египта. «Ага, Ч сказал я себе,
Ч новенькая» и не теряя времени встал так, что не заметить меня было нево
зможно. Она Ч ноль внимания. Я подошел поближе. Никаких эмоций. Тогда я со
всем было уже приготовился перейти к решительным действиям, но тут ввали
лись Дюмэн с Дженнингсом и, увидев, в чем дело, поспешили мне на помощь.
«Кто это?» Ч спросил Дженнингс.
«Царица Египта, Ч ответил я. Ч И времени терять нельзя».
И мы перешли в наступление.
У Дюмэна была с собой целая пачка купюр: у одного богатея завелось слишко
м много лишних денежек, а Дюмэн у нас хиромант, ты знаешь. И в тот день мы пос
лали пять миллионов телеграмм, потому что другим способом из нее было и с
лова не вытянуть. Вспоминаю как кошмарный сон. Ты пробовал когда-нибудь с
очинить телеграмму, не зная ни что сказать, ни кому ее отправить?
«Сколько с меня?» Ч спросил я, протягивая ей адресованную моему брату в Т
рентоне телеграмму, в которой писал, что у меня все в порядке, и выражал на
дежду, что и у него все о'кей.
«Шестьдесят центов», Ч сказала Царица Египта.
«Да, Ч сказал я, пытаясь завязать разговор, Ч вот что мне меньше всего нр
авится. Лучше заплачу лишних пять долларов за обед или за билеты на шоу Ч
ненавижу платить за телеграммы. Но, конечно, я не хочу сказать, что всегда
готов пойти на любое шоу».
«Шестьдесят центов», Ч повторила Царица Египта.
«А насчет поесть Ч за хороший обед и десяти долларов не жалко».
Действие происходит
в начале XX века, когда доллар стоил в несколько десятков раз дороже, чем в н
ачале века XXI.

«Пожалуйста, шестьдесят центов».
И так продолжалось целый день. Больше из нее не удалось вытянуть ни слова.
Казалось, дело безнадежное. Дженнингс начал выходить из себя.
«Ты сделал ошибку, Догерти, Ч сказал он. Ч Она точно из Египта, но не цари
ца. Она сфинкс».
И как с этим не согласиться?!
Время пролетело незаметно. Мы сидели в углу, пытаясь сочинить еще одну те
леграмму, когда почувствовали, что кто-то подошел к нам вплотную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10