.. Гангрена еще раз сглотнул.С утра он разбирался с азербайджанцами, приехавшими сбывать наркоту, обошлось нормально: те отстегнули положенную долю и стали на точки, указанные Севером. Потом объявились двое с малевкой из Владимирской тюрьмы, но никому не известные и сами не рубящие в обязательных вопросах. Не успел с ними закончить, прибыли питерские с претензиями: две бригады их карманников в Тиходонске опалились... За целый день крошки во рту не держал.– Ты перекуси, сынок, сегодня у тебя дел много было...Иван Сергеевич сделал знак И Север налил полную стопку водки. Благодарный Гангрена припал к столу. Остальные тоже потянулись к тарелкам.– Что там с питерскими? – лениво поинтересовался Отец.– А ничего, – с набитым ртом отвечал Гангрена. – Они в общине не объявлялись, наши их не видели.Отец кивнул. Значит, действовали на свой страх и риск, никто из местных за них не ответчик.– Как пришлые? – спросил Иван Сергеевич уже без лени. – Эти, кавказские беженцы... Слушаются?– Кто как, – угрюмо отозвался Север. – Когда заставишь – слушаются. А так норовят свою кашу варить.– Это еще поначалу, не освоившись, – впервые нарушил молчание Лакировщик. – Скоро начнут права качать... Король провел ладонью по лысеющей голове.– Уже были стычки. Наперсточники «станки» ставят, каталы. Пока без шума обходились.Гангрена задержал у рта вилку с ломтиком сала.– Сегодня Шаман сходняк собирает. Хочет объединять всех под себя. Но ничего не выйдет: Валет против, Итальянец.– Шаман их дожмет. Не сегодня, так завтра по-своему сделает, – задумчиво сказал Хромой. – А в общак они мало дают. Только чтобы отмазаться... За столом замолчали. Слышалось только громкое чавканье Гангрены.– Смутные времена, смутные... Надо к худшему готовиться, – печально произнес Иван Сергеевич.Он отодвинулся от стола, вытащил из нагрудного кармана маникюрную пилочку и принялся обтачивать ногти.– Как у нас со стволами?Хотя Отец ни к кому конкретно не обращался, но, ожидая ответа, повернулся к Северу.– Нормально, – хладнокровно ответил тот.– Автоматов мало, – встрял Гангрена. – И старые все. Сейчас есть маленькие, под пиджаком носить можно.– Давайте выпьем, чтоб не пригодилось, – поднял стопку Хромой.Север усмехнулся.– Отвыкли от горячего? А ведь не обойдется! Такое пойдет мочилово – только держись!Стопки повисли в воздухе. Слова прозвучали пророчески и зловеще.– Стволов еще запасите, – Отец продолжал опиливать ногти. – И спеца по мокрухам надо подобрать. Классного спеца. А лучше – двух или трех!
* * *
Удачное «дело» полагается обмыть.– Айда на «пятачок»! – предложил Амбал. – Возьмем чего надо, может, с Рындой разберемся...– Хватит на сегодня, щека болит – силы нет, – процедил подельник.Амбал повернулся, но сдержал обидные слова. Злить Башку не следовало.– Ну-ка покажи... Да-а-а...На землистого цвета коже горело красное воспаленное пятно в полщеки с багровым углублением посередине.– Ссаками надо! Лучшее средство.– Точно, – авторитетно подтвердил Попугай.Башка оживился.– Правильно! Надо было сразу... Как я не скумекал!Не сходя с места, на глазах у заинтересованно наблюдающих сотоварищей пострадавший легко добыл целительную жидкость, набрал в пригоршню и произвел лечебную процедуру.Попугай захихикал.– Ты чего?– Слышь, Башка, давай и мы с Амбалом тебе отольем! Вдруг у нас полезней окажется... Попугай давился смехом.– Заткнись!Амбал несильно смазал ему по затылку.– Наш друг на «деле» пострадал. Благодаря ему мы при бабках! А ты лучше вспомни, как тебя в команду принимали...Башка благодарно тронул главаря за локоть. Они пошли впереди, Попугай плелся, отставая на несколько шагов. Фонари рисовали на асфальте скачущие тени: две плотные, будто сросшиеся, и третью – узкую и жалкую.Им всем было по двадцать. Но Амбал и Башка – ширококостные, крепкие по природе, дерзкие, могли постоять за себя и любили встревать в уличные драки, в то время как худосочного Попугая можно было перешибить соплей. Когда его принимали в команду, от побоев он обмочился, но не издал ни одного звука, благодаря чему его посчитали прошедшим испытание. Он очень хотел получить защиту и первые дни ходил по двору и прилегающей улице с надменным вызывающим видом, задирая тех, кто еще вчера не давал ему проходу.Он дорожил дружбой и даже внешне пытался измениться под стать команде. Все стриглись почти наголо, и он пожертвовал панковским гребнем, послужившим основанием для намертво приставшей клички. Но если крепкие черепа на могучих шеях Амбала, Башки, Веретена подтверждали их мощь и жизнестойкость, то лишенная волос головенка Попугая вызывала только жалость...Но он старался и охотно брал на себя рискованную роль «причины конфликта», требуя у посторонних парней сигарету или деньги и нарываясь на оплеуху, дающую повод для вмешательства дружков. К тому же он не помнил обид. Вот и сейчас он вприпрыжку догнал приятелей и, как ни в чем не бывало, сказал:– А хорошо бы сейчас пива с тарашкой да картошечки!– А водки с бабой не хочешь? – отозвался Башка, и Попугай опять сник. Дело в том, что он до сих пор оставался девственником, а посколькуполовая жизнь членов команды проходила на виду, этот факт был общеизвестным и, конечно, не укреплял репутацию.Девчонки команды после процедуры посвящения вовсе не становились обшей собственностью и вольны были сами выбирать партнера или партнеров. Но практически получалось так, что они спали со всеми.И психологические Механизмы женского сознания играли с Попугаем злую шутку. Защитные мотивы самооценки требовали отрицательного ответа на периодически возникающий у девчонки вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24