Водки ему налили почти полный граненый стакан, Сергей выпил в два приема, показалось – вода, но тут же ударило по всему телу блаженное тепло и приятно растаяло владевшее им весь день напряжение.Сейчас он был почти счастлив и испытывал искреннюю благодарность к Рубену. Тот даже посадил его одного в кухне, словно своего личного гостя. Чем можно отблагодарить доброго человека? Наносить завтра воды бесплатно? Но как бесплатно – ведь завтра тоже захочется есть...За занавеской звякнули стаканы, раздался смех.– Спасибо, хозяин! – от всего сердца сказал Сергей.– Нэ только мнэ, всэм спасибо скажы, – впервые замызганный полог отдернулся, открывая стол, за которым, кроме Рубена, сидели три его земляка. Двое смеялись и смотрели на третьего, который откинулся к стене с закрытыми глазами и тихо стонал.«Плохо ему, что ли? Но почему они смеются?» – недоумевающе подумал Лапин.Третий застонал громче, вытянулся и, будто придя в себя, открыл глаза.– Молодец, – без акцента сказал он. – Хорошо сделала.Под столом обозначилось какое-то шевеление, скатерть приподнялась, показались несвежие пятки и белые ягодицы. Раздался новый взрыв хохота, только теперь все четверо смотрели на изумленного Сергея. Совсем молодая и голая до пояса снизу рыжая девчонка вылезла, встала и тоже, не проявляя ни малейших признаков смущения, уставилась на Лапина.– Пусть он ее отдерет через жопу, а мы посмотрим, – лениво произнес третий, наливая себе водку.Рыжая молча повернулась спиной, нагнулась и чуть присела.– Хочэшь ей задуть, Вася? – склонив голову набок, спросил Рубен.– Я Сергей, – поправил Лапин и отступил к выходу.– Давай, Вася, давай! – с пьяной настойчивостью повторял третий.– Да нет, не буду... – Сергей сделал еще шаг.Рубен звонко шлепнул девку по заднице, она выпрямилась и как ни в чем не бывало потянулась к стакану.– Мне одеваться? – буднично поинтересовалась она.– Подожды пока, – буркнул Рубен – А спорим на столнык, что Сэрежа два мэшка с мукой подымет?– Такой задохлый? Не сможет! – категорично сказал третий и достал деньги. Двое его друзей тоже отрицательно покачали головами.Радуясь, что может сделать приятное хозяину, Лапин прошел в кладовку, положил на каждое плечо по мешку, вернулся обратно.– Хоп! – Рубен сгреб купюры. – Молодэц, отработал еду!Довольный Лапин отнес мешки. Когда он вернулся, третий что-то настойчиво говорил Рубену, тот не соглашался.– Нэт, Сурэн, это нэ получится. Он смырный. Шум нэ лубит, драка нэ лубит...Третий настаивал на своем. Рубен встал, приобнял Лапина за плечи, отвел в сторону.– Дэньги хочэш? – жарко дыша водочным и мясным духом, прошептал он. – На дэло пойдош – мильон получит. Можэт, болшэ...Сурен настороженно следил за переговорами.– Там нычего страшнэго... Посыдишь в машыне, можэт, и выходыть нэ прыдется...Лапин достаточно долго жил на Богатяновке, чтобы оценить предложение.– Не-ет, на такое я не подписываюсь... Пусть он не обижается...Деньги нужны, но на зону неохота... – Миллион в его положении казался баснословной суммой, бесповоротно отказаться от такого богатства он просто не мог и попытался найти компромисс. – Если там телевизор починить, посторожить чего, погрузить... Ну, любую работу – я с удовольствием!Сурен, хотя и не разбирал слов, все понял и, потеряв интерес, отвернулся.– Как хочэш, – Рубен пожал плечами и вернулся к приятелям.– Чэво заснули? Наливай, далше вэселиться будэм!Рыжая натянула на иссиня-бледные ноги стоптанные, давно не чищенные сапоги и терпеливо ожидала дальнейших распоряжений. Лицо ее ничего не выражало. Лапин вышел на улицу.Сумерки сгустились. Крутой тротуар напоминал каток, чтобы не упасть, приходилось двигаться боком на напряженных полусогнутых ногах, предварительно проверяя надежность каждого шага. В нескольких метрах впереди прогрохотал трамвай, Сергей замер в неустойчивом равновесии, рассматривая сквозь заиндевевшие стекла тряпичных человечков, плотно набившихся в плохо освещенный вагон. В этот миг стертая подошва скользнула по зеркальной кромке. Лапин сорвался вниз, откинулся назад, стараясь затормозить, но лишь опрокинулся на спину и поехал ногами вперед прямо под лязгающие, брызгающие крошевом льда колеса.Животный ужас взметнулся в глубине его существа и, как огненный столб кумулятивного фугаса, пробил брешь в толстой корке, гасящей любые всплески эмоций лапинского сознания. Он вдруг увидел себя со стороны: жалкого, никому не нужного доходягу, кровавые куски которого отволокут с рельсов, словно останки бесхозной дворняги, и ужаснулся этому зрелищу не меньше, чем неминуемой смерти. Пальцы тщетно цеплялись за гладкий холод, он пытался выпустить ногти, приклеиться к беспощадному склону, любым путем растянуть время гибельного скольжения, но сила инерции неумолимо несла скрюченное тело в дешевом сношенном пальто под бешено крутящиеся стальные ножи.Ему повезло: онемевшие ноги оказались на рельсах уже за последней колесной парой, плохо освещенный трамвай исчез за поворотом, нигде ничего не болело, одежда не порвалась и даже не сильно испачкалась. Лапин встал, отряхнулся и двинулся дальше. Брешь затянулась, и эмоции немедленно угасли. В конце концов, ровно ничего не произошло, упал – и упал, всего-то делов... Приятная сытость согрела и прибавила сил, день заканчивался хорошо, если еще и Тонька дома... Увидев освещенное окно, Сергей почувствовал себя счастливым.
Тиходонск, 8 февраля 1997 года, 7 часов 15 мину т, минус 5 градусов по Цельсию, ветер, мокрый снег. – Подъем по камере! На оправку по одному! Обиженные последними!Лапин приподнял голову от подушки, сложил ладонь козырьком, прикрываясь от света вспыхнувшей под потолком лампочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20