Расписной поискал взглядом Хорька, но того видно не было. Только из дальнего Угла доносилось надоедливое: вжик-вжик-вжик! Бельмондо готовился выполнить поручение смотрящего, а переключаться он явно не умел.
- Ну что, Калик? - спросил Морда, победно осматриваясь по сторонам. Давай разберемся по нашим законам, как ты за хатой смотрел...
- Давай разберемся! - спокойно кивнул тот, достал пачку "Беломора", закурил, несколько папирос отдал стоящим рядом арестантам, те тоже радостно задымили.
- Говори, Морда, я тебя слушаю. И честные бродяги ждут!
Калик невозмутимо выпустил струю сизого дыма в лицо обвинителю. От вспышки волнения не осталось и следа. Казалось, что минуту назад на его месте был другой человек.
- Что ты мне предъявить хочешь?
Эта непоколебимая уверенность начисто перечеркнула тот минутный успех, который Морда уже посчитал своей победой. Но он не собирался давать задний ход.
- В путевой хате нулевого смотрящий встречает, разбирается, место определяет. А чтобы пидор над честным мужиком изгалялся - такого отродясь не бывает! Меченый тоже мужика гнул, в обязаловку поставил! Говорит, ты ему разрешил...
- Савка, штырь! - не глядя бросил Калик. И повернулся к арестантам: - Кого тут без меня обидели?
- Дык вот он я... - нехотя отозвался Драный.
- Так все и было, как Морда сказал?
- Дык точно так...
Савка отыскал и принес смотрящему заточенный гвоздь.
- Кто пидору волю дал? Кто тебя в обязаловку ставил?
- Дык вот энтот. - Драный указал на лежащего без чувств Меченого. Чувствовал нулевик себя неуютно и явно не знал, чем для него обернется все происходящее.
Не выпуская папиросы изо рта, Калик нагнулся к Меченому, вставил гвоздь ему в ухо и резко ударил ладонью по шляпке. "Сотка" легко провалилась в ушную раковину. Раздался утробный стон, могучее тело выгнулось в агонии, из хрипящего рта вылилась струйка крови. Через несколько секунд все было кончено.
Калик выдернул окровавленный гвоздь и протянул Драному:
- А пидора сам кончи.
Тот попятился, отчаянно мотая головой. Он хотел что-то сказать, но горло перехватил спазм.
- Да не... Не! - наконец выдавил из себя Драный.
Калик кивнул:
- Твое право. И знай - ты никому ничего не должен. Понял?
Теперь Драный так же отчаянно кивал.
- Ты прав, Морда, это беспредел!
Калик отдал гвоздь Савке, и тот немедленно бросил его в парашу.
- Я заснул и не знал, что творит эта сука! За беспредел и спросили с него, как с гада! - Смотрящий пнул ногой мертвое тело и обвел взглядом стоящих вокруг арестантов. Все отводили глаза. И даже Морда не знал, что сказать.- Еще предъявы к смотрящему есть?
- Нет! Все ништяк! Порядок в хате! Это Меченый, сука, тут баламутил!
Громче всех кричали одаренные папиросами и заново рожденный Драный. Арестанты получили наглядный урок суровой и быстрой справедливости.
- Харэ. - Калик затянулся последний раз и сунул окурок Савке. - Тогда скиньте эту падаль башкой вниз с третьей шконки. Будто он сам себе шею свернул. И зовите ментов...
Убедившись, что его приказ начали выполнять, смотрящий неторопливо пошел к своему месту.
* * *
Эта ночь оказалась еще хуже предыдущей. К обычной камерной вони добавились запахи крови и смерти. Громко стонал в бреду Верка, то и дело доносились чьи-то вскрики: в ночных кошмарах выплывали из подсознания неотпущенные грехи. Морда перебрался на освободившуюся шконку лысого рядом с Расписным, и они спали по очереди. Ясно было, что Калик не оставит попытку бунта без последствий. В душном, спертом воздухе витало тревожное ожидание новых убийств.
Волк переворачивался со спины на бок, потом на живот, на другой бок... Сон не приходил. Даже сквозь плотно сжатые веки и заткнутые пальцами уши просачивалась липкая, вонючая, противоестественная реальность тюрьмы. Она проникала в мозг, просачивалась в душу, пропитывала плоть и свинцово наполняла кости. Волк пытался противиться, но ничего не получалось: тюрьма медленно, но верно лепила из него какое-то другое существо. Надо было за что-то зацепиться, однако вокруг не было ничего светлого и хорошего.
Зашелестели страницы памяти, но и там мелькали прыжки, атаки, выстрелы, взрывы и смерть.
Но между безжалостным огнем автоматических пулеметов "дождь" и жестоким избиением сержанта Чувака вдруг мелькнуло сдобное женское тело - Волк остановил кадр. Короткая стрижка густых черных волос, зеленые глаза, точеный носик и четко очерченный рот, длинная шея, чуть отвисающая грудь, мягкий живот с глубоким пупком, развитые бедра, густые волосы на лобке, тяжелые ляжки и изящные икры... Будто солнце залило затхлый вонючий мирок, тюрьма перестала мять душу и тело, владевшее напряжение отчаяния стало постепенно ослабевать. Когда он вырвется отсюда и вернется в нормальную жизнь, Софья должна быть рядом с ним. Хотя как может прапорщик забрать жену у генерала, он совершенно не представлял.
- Чо вертишься, как мыло под жопой? - отчетливо услышал он тонкий, нечеловеческий голос.- Кемарить надо! Мы ведь тебе тут санаторий устроили: ни вшей, ни клопов, - дрыхни и радуйся! Шухер начнется - разбудим!
Это говорил кот с левого плеча. Татуировки не могут разговаривать. И избавить от кровососущих паразитов тоже не могут. Значит, у него едет крыша. Но ведь вши и клопы ему действительно не досаждают!
- А чего ты с клопами-то делаешь? - тихо спросил Волк.
- Что?! - вскинулся Морда, сунув руку под мятую ватную подушку, где таился осколок стекла.
- Не ори, побудишь корешей! - раздраженно сказал кот. - Мы им, падлам, облавы ментовские устраиваем. Я когтями ловлю и щелкаю, как семечки... А орел выклевывает из всех щелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39