— Упал и начал умолять ее вернуться ко мне. В то время я думал, что у меня по-прежнему есть в запасе козырь — ребенок, о котором не знал никто, кроме нас. Ребенок в утробе этой женщины, лежавшей обнаженной в объятиях моего отца. Мой ребенок! Я мечтал о ней, мечтал о том, что у нас будет сын. «Ты должна выйти за меня замуж, — сказал я Шарлотте, убедившись, что все уговоры бесполезны, — ведь ты ждешь моего ребенка». А она…
Он потер лоб ладонью, лихорадочно блестя глазами.
— …А она, глядя на меня, стоящего столбом в свадебном наряде, сказала, что ребенка не будет.
Он издал звук, напоминающий и смех, и рыдание. Так мог бы звать на помощь утопающий.
Желание обнять его стало непреодолимым, но Ли боялась подойти, боялась сказать что-нибудь не то, боялась обидеть его молчанием.
— В тот день, — продолжал Адриан — я стал достойным сыном своего отца. Мне понадобилось всего несколько бокалов крепкого вина, чтобы собраться с мыслями и понять: все, что ни делается, — к лучшему. Но отец добился своего. Он доказал мне, что Шарлотта не такая, какой казалась мне, и я не тот, каким хотел быть.
Он прервал слабое возражение Ли.
— Надо ли говорить, что я не посрамил предков? Я доказал отцу, что способен перепить, переиграть любого и перепробовать всех потаскух столицы. Я пообещал себе, что больше никогда и никому не позволю иметь надо мной такую власть. Никто и ни о чем не заставит меня умолять. Я поклялся, что буду мечтать о чем-либо только после того, как узнаю цену и решу, согласен ли ее заплатить.
— Адриан, я могу только догадываться, какую боль вы испытали… и каким беспомощным ощутили себя. Но я ума не приложу, почему Шарлотта решилась на такой шаг. Если она ждала вашего ребенка, а вы были готовы жениться на ней вопреки воле отца, почему же она…
— Боже милостивый, Ли, неужели вы еще наивнее, чем был я? Она сделала это потому, что была продажной, а я предложил не самую высокую цену. Ее перекупил мой отец.
Ли с сомнением покачала головой:
— Этого не может быть! Кажется, я понимаю, каким образом ваш отец заставил ее разорвать помолвку, но что •касается остального… Не может быть, чтобы он заплатил ей за…
— Убийство моего ребенка? Его родного внука? Да, за это он и заплатил, — без обиняков объяснил Адриан. — Чтобы избавить меня от необходимости содержать ублюдков, когда я наконец образумлюсь и женюсь на женщине, способной произвести на свет достойного наследника. Насколько мне известно, отец не поскупился. Хотите знать» как Шарлотта объяснила мне свой поступок? Она сказала, что сожалеет — всего-навсего сожалеет, словно речь шла о том, что она наступила мне на ногу в танце! — но не должна забывать о своих интересах. Жизнь коротка, добавила она, и обходится недешево.
— Господи, что же это за женщина…
— Что она за женщина? — хрипло перебил Адриан. — Такая, как все остальные женщины в мире, которые только и ждут мужчину, согласного заплатить их цену. Цена таких особ, как Шарлотта, измеряется фунтами и шиллингами, а женщин, подобных моей матери и другим женам, умеющим смотреть сквозь пальцы на проказы мужей, — титулами, положением и имениями. Таков был урок, преподанный мне отцом: у каждой женщины — своя цена.
Подойдя к Ли, Адриан взял ее за подбородок и пристально взглянул ей в глаза:
— И платить вашу цену я не согласен.
Глава 14
Адриан оторвал взгляд от бумаг, в которые смотрел уже целый час. Перед ним лежал составленный Сирилом Гейтсом список деталей, которые следовало согласовать, прежде чем приступить к окончательной отделке Дома птиц. Предприятие, которое некогда казалось таким многообещающим, теперь наводило на Адриана лишь скуку. Как, впрочем, и все, кроме Ли.
Отодвинув список, Адриан откинулся на спинку кресла. Через открытое окно доносился шорох земли под лопатой.
Что еще она вздумала посадить и где? Адриан недоумевал. Между фонтаном и новой живой изгородью не осталось места даже для крошечного цветка. Чуть приподнявшись, Адриан мог бы выглянуть в окно, но не удосужился. Сад представлял собой досадное напоминание о переменах, случившихся в его жизни. Пребывание Ли оставляло неизгладимый отпечаток на всем, что окружало Адриана, включая и его самого.
Услышав стук в дверь, Адриан бросил: «Входите!», не оборачиваясь.
— Ваша светлость, прибыл посыльный из Бэмборо. 1 Он просит срочно принять его.
Это известие прервало размышления Адриана. Из Бэмборо он ждал только приезда назойливой и глупенькой свояченицы. Другой она и быть не могла, если позволила сентиментальной и романтичной сестре заняться приготовлениями к самому важному событию своей жизни.
— Пришли его сюда, — велел он и вдруг уставился на слугу, стоящего на пороге:
— Фелс? — Он прищурился, разглядывая безукоризненного покроя сюртук и панталоны темно-синего цвета с золотой отделкой. Белые чулки и черные башмаки казались невероятно чистыми — подобную чистоту Адриан видел только в армии. — Что это на тебе?
— Герцогиня заказала новые ливреи ;для всей прислуги, — объяснил Фелс и с явной гордостью расправил плечи.
Адриан скривился:
— Не слишком ли роскошный наряд для конюха? Кстати, почему о прибытии посыльного докладываешь ты?
— Таковы мои новые обязанности, — ответил лакей.
— Новые обязанности? — В душе Адриана зашевелились подозрения. — А где Торн?
— На кухне.
— Что ему там понадобилось, черт побери?
— Он заменил Снейка, а тот — Мэннингтона, который теперь стал конюхом. А я, — заключил Фелс с грациозным поклоном, — новый дворецкий. К вашим услугам, ваша светлость.
— Будем считать, что мне повезло, — буркнул Адриан. — Чья же это затея?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83