Бак на ринге словно жеребец гарцует. Я-то вижу: он передо мной выпе
ндривается. Вот, мол, я и так могу, и эдак. Вот какой я молодой, здоровый, креп
кий… Сосунок, как будто выживают в этом мире молодые да здоровые. Выживае
т тот, чья ненависть сильнее! Священники придумали все это дерьмо: любовь,
доброта, смирение, терпение. Ненависть Ч единственное, на чем держится в
есь этот мир. Вот они орут во всю глотку: «Сделай его, Бак! Сделай его! Дай ем
у! Добей этого сукина сына. Бак!» Ч и вроде как за него болеют, а дай им пару
кусков в лапу, а то и просто напои как следует, и любой из них всадит этому Б
аку перышко под ребрышко. Причем с удовольствием. Но паренек, конечно, чес
толюбив. Неплохо он отправил в нокдаун своего противника, очень неплохо!
Джона, кажется, того же мнения:
Ч Малыш умеет драться.
Как бы Джона его не перехвалил…
Ч Да ладно тебе, Джона. Цена этому поединку Ч две дохлые мухи, которые пе
ред тобой на ринге ползают.
Ч Послушай, Мэнни, тебе не кажется, что ты стал чересчур придирчиво к люд
ям относиться? Пойду-ка я, братан, отолью. Идем, я угощаю, а то смотри, как бы н
е лопнуть тебе от злости.
Тут он задрал голову вверх, туда, где крест-накрест сходились две линии за
решеченного коридора Ч настила, проходящего над спортзалом:
Ч Эй, начальник! Ты хоть бы следил за этим парнем получше. А то он меня уже
за задницу щиплет, я отбиваться устал. По-моему, ты его слишком долго в кар
цере держал. Слышь, Рэнкен?
А я как-то в своих размышлениях да за болтовней не заметил, когда наверху
Рэнкен появился. Вид у него что-то подозрительно странный. Да и каким ветр
ом его сюда занесло?! Он в жизни не ходил смотреть боксерские матчи. А след
ующий раунд как раз и начался. Бак с первой же секунды разошелся не на шутк
у. Его противник, ухе, наверное, без сознания был, мешок мешком стоял, а Бак с
такой скоростью бил по нему, что не давал опуститься на пол. Тренер Бака, б
рызгая слюной, орал своему подопечному: «Убей эту тварь! Убей его! Приконч
и!» И только один негр-гомик вдруг закричал: «Да что ж ты, гад, делаешь?» И то
гда Бак нанес короткий резкий удар, будто точку поставил, и замер неожида
нно для всех. Застыл, не шелохнувшись. Толпа вокруг ринга ревела, неистовс
твовала, и в этом гамме потонули слова рефери: «Победу во втором полусред
нем… чемпион… Бак Логан…» Я снова поднял голову и столкнулся взглядом с
Рэнкеном. Он ошибся. Он не должен был отводить глаза. Он не должен был пере
водить взгляд куда-то за мою спину. Он перевел Ч и я обернулся. Все, что я у
спел увидеть в это мгновенье, Ч нож, лезвие которого неслось на меня со с
коростью пули, чтобы воткнуться мне под лопатку…

* * *

Я даже сначала не разглядел, чья рука держала этот нож. Дернулся инстинкт
ивно, ни на что не надеясь, и острие вместо спины вонзилось в мякоть правой
руки чуть повыше локтя. Тут же нападавший нанес и второй удар, правда, я ус
пел развернуться и подставить ладонь. Нож прошил ее, как кусок масла, но я
понял, что остался в живых. Мне повезло. Я этого кретина и не знал никогда р
аньше, но, будь я на его месте… или Джона… уж мы бы не промахнулись. Плевое д
ело! Рэнкен явно нанял какого-то любителя. Профессионалы так не работают.
Не иначе стукач какой-нибудь вшивый купился на очередную подачку. Я схва
тил подвернувшийся под руку стул и с размаху опустил его на голову этого
идиота. Он отлетел в сторону, и мгновенно рядом со мной и этим типом выросл
а стена охранников. А Рэнкен сверху, как Господь Бог, взирал на все происхо
дящее. Бак за моей спиной закричал: «Не бей его, Мэнни!» Малыш, да кто ж мне т
еперь позволит тронуть этого недоноска?! Хватит того, что в штаны он уже на
ложил. Шатаясь, поднялся с пола, нож вперед выставил и кричит (а самого ног
и не держат, трясется весь): «Это Рэнкен заставил меня… Рэнкен! Не трогай м
еня! Не надо…» Эх, старикан, куда же ты полез? На кого? Я бы успокоился и осты
л, а вот Рэнкен тебе этих слов не простит. Считай, что смертный приговор ты
себе уже подписал… Что ж, давай, Рэнкен, доиграем этот спектакль до конца!

Ч Не бойся, коротышка, Ч говорю я старику, Ч скоро все это для тебя зако
нчится. Ч И я шагнул к нему.
Один парнишка из охранников, что сверху около Рэнкена выстроились, не вы
держал и пальнул. Выстрел будто подстегнул старика, и он взмолился:
Ч Ну, Мэнни, давай…
Я сделал еще шаг, и несчастный был готов припасть к моим ногам, хотя продол
жал храбриться. Я сказал ему (а вокруг все замерли: одни в ожидании окончан
ия представления, другие, вперив взор в прицел, жаждали услышать команду
Рэнкена и выпустить в меня из десятков стволов по обойме, а Рэнкен ждал, ко
гда же я размозжу этому ублюдку голову табуреткой): , Ч Давай… Иди ко мне!

Ч Прости меня, Мэнни! Ч почти зарыдал старик. Ч Не трогай меня! Останови
сь, Мэнни!..
Ч Ты хочешь заполучить меня? Ч и я занес руку над ним.
Ч Нет, Мэнни, Ч заорал он, испугавшись удара.
Ч Ты хочешь заполучить меня, да? Ты жаждешь моей крови? На, пей! Жри ее, скот
ина! Ч и с каждой фразой я взмахивал и взмахивал ладонью, которая вся был
а залита кровью, и я забрызгал не только морду и одежду старика, но и свою з
амечательную, любимую маечку, своего Кондора, что отбыл со мной три долги
х года темного карцера. Ч Вот тебе моя кровь! Возьми ее! Подонок, захлебни
сь в моей крови…
Охрана плотно встала между мной и стариком, и тогда я решил выложиться до
конца. Задрав голову к настилу, я заорал:
Ч Ты, Рэнкен, хочешь пристрелить меня? Ну, пристрели! Ты, молокосос, возьми
меня, убей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31