Бывшая при ней горничная подошла к постели, чтобы поглядеть на свою госпожу. Глаза ее были все еще закрыты, но улыбка блаженства и признательности была запечатлена на этом всегда грустном лице, на котором давно уже никто не видел улыбки. Молодая девушка со слезами позвала другую служанку. Обе раздвинули занавески, наклонились к ней и увидели, что она действительно умерла.
Возвращаюсь ко дню моего последнего посещения Северной Виллы. Мне остается еще многое рассказать.
Лишь только дверь затворилась за мистрис Шервин, я убедился, что видел ее в последний раз в жизни, и оставался на несколько минут в комнате для того, чтобы немного успокоиться и собраться с силами для дальнейшего странствования по улицам.
Когда я шел по аллее сада, ведущей к калитке сквера, я услышал, что кто-то бежит за мной. Это была та самая служанка, которую я встретил у входа, когда подходил к дому. Она с живостью просила меня остановиться на минуту, чтобы переговорить с ней.
Девушка горько расплакалась, когда я остановился и посмотрел на нее.
— Я боюсь, что дурно делаю, — говорила она, рыдая. — И это еще ужаснее оттого, что именно в то время, когда бедная мистрис умирает! Если вы позволите, то я расскажу вам нечто…
Дав ей время успокоиться, я спросил у служанки, что ей надо от меня.
— Кажется, вы видели, сэр, человека, который подавал мне письмо в то время, как вы пришли сюда, то есть недавно.
— Да, видел.
— Это письмо прислано к мисс Маргрете, и я должна отдать его потихоньку. И.., и.., и это уже не в первый раз, что я передаю ей письма таким же образом, прошло уже несколько недель, много недель, что один и тот же человек приносит письмо и дает мне денег для того, чтоб я никому не показывала этих писем, кроме мисс Маргреты. А в этот раз он оставался ждать, он ждал ответа, который мисс приказала мне передать ему тоже потихоньку, чтобы никто не видал. Клянусь, сэр, мне кажется, что это нехорошо, нечестно, потому что ведь я сначала вам помогла познакомиться с ней — ведь вы это помните, — а теперь я же должна, без вашего ведома, передавать ей письма, должно быть, нехорошие письма… Так странно они посылаются… Кто их там знает!.. Конечно, я не хочу этим сказать что-нибудь дурное о хозяевах или что-нибудь такое, отчего я могла бы лишиться места, но…
— Послушай, Сусанна, постарайся хоть сегодня быть откровенной и правдивой.
— Извольте, сэр! Мисс Маргрета очень переменилась с той ночи, когда она возвратилась одна домой и так напугала нас. Она запирается в своей комнате и ни за что не станет говорить ни с кем, кроме хозяина, не обращает ни на что внимания и иногда смотрит на меня такими глазами, что я почти боюсь оставаться с ней в одной комнате. Я никогда не слышу, чтоб она произносила ваше имя, и боюсь, что недоброе что-то у нее на уме. Он ужасно хитер, вот этот человек, который приносит письма. Не угодно ли вам взглянуть вот на это и сказать мне, хорошо ли я сделаю, если отдам его мисс…
Она подала мне письмо.
Я колебался взглянуть на адрес.
— О сэр! Умоляю вас, возьмите, возьмите его!.. Боюсь, что я дурно сделала, отдав ей первое письмо, но мне не хочется продолжать грешить, когда бедная наша хозяйка умирает. Я не хочу в такое страшное время потворствовать тайнам, которые могут быть нехорошими. Если б я не призналась вам в своем грехе, то за всю ночь не смогла бы заснуть, зная, что, быть может, смерть посетит наш дом в нынешнюю ночь. А наша бедная хозяйка была всегда так добра, так милостива к нам, служащим, гораздо милостивее, чем мы это заслуживали!
При этом она горько заплакала и опять убеждала меня взять письмо.
Наконец я решился взять его в руки и прочесть адрес.
Почерк был мне незнаком, но мне казалось, как будто я видел где-то эти не правильные, неверные буквы. Неужели мне знакома рука, написавшая их? Я старался лучше рассмотреть, но память мне изменяла, ум померк под гнетом всего испытанного в это утро, и усилия мои остались безуспешны — я возвратил письмо.
— Я так же мало знаю тут, как и вы, Сусанна.
— Но умоляю вас, скажите только мне, надо ли его отдать?
— Я не могу вам этого сказать. Знаете, Сусанна, что все участие, которое я некогда принимал в… (бывало в молитвах я повторял ее имя, а теперь не смел и произнести его) в вашей мисс, теперь прекратилось.
— Мне очень жаль, очень-очень жаль слышать такие слова. Но что же вы посоветуете мне сделать?
— Покажите-ка мне еще письмо.
Во второй раз рассматривая почерк, я опять испытал то же впечатление, но память все еще мне изменяла.
Я опять возвратил письмо.
— Я уважаю вашу добросовестность, Сусанна, но не могу ни удерживать, ни оправдывать вас. Почему же в таких запутанных обстоятельствах вы не обратитесь к хозяину?
— Не смею, сэр, и никогда не осмелюсь!.. С некоторых пор он стал гораздо хуже прежнего. Если б я ему сказала то, что вам говорила, то, я думаю, он давно бы убил меня!
Тут она остановилась в нерешимости, но потом продолжала с большей уверенностью:
— Ну что ж! По крайней мере, долг мой исполнен, и я сказала вам, в чем дело, и после этого я стану спокойнее… Я передам ей письмо на этот раз, зато в другой раз ни за что не приму письма, пока не узнаю, что это за письмо.
Она поклонилась мне, печальная и встревоженная, простилась со мной и ушла, все еще с письмом в руках.
Если б я мог отгадать, от кого было это послание! Если б я мог предчувствовать, что в нем содержалось!
Выйдя из Голиокского сквера, я шел по тому направлению, которое скоро вывело меня за город.
Странная вещь: почерк незнакомой руки все еще занимал мою мысль, подобная мелочь совершенно завладела моей головой, и в какую еще минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102