Радж подошел к портрету, не в силах отвести от него взгляда, долго стоял, напряженно всматриваясь, будто хотел увидеть что-то в веселой Ритиной улыбке, в смеющихся глазах. Что там в них – прощение или приговор, упрек и обида или сострадание и нежность?
– Что же ты глядишь? – сказал он ей, наконец, словно дожидался ответа. – Ну, вор! Бродяга, и вор, и преступник.
Он поднес к фотографии руку. Казалось, его пальцы хотят ласково погладить милое лицо на портрете, но что-то мгновенно изменилось в его намерениях – и он резким движением повернул его лицом к стене.
– Ты зачем повернул портрет?
Радж вздрогнул, услышав голос матери за спиной.
Лиля поставила на стол поднос с чаем и, внимательно посмотрев на сына, подошла к стене. Она сняла фотографию, концом покрывала смахнула со стекла воображаемую пыль и опять повесила ее на прежнее место, так что улыбка девочки снова озарила комнату.
– Отчего ты его повернул? – повторила она свой вопрос.
– Не знаю, – покачал головой Радж и, помолчав, произнес еще раз: – Не знаю. Мне кажется, что она преследует меня взглядом.
– Ты же говорил, что она твой друг детства, – улыбнулась Лиля, стараясь разогнать непонятную тревогу сына. – Вот бы тебе отыскать ее!
Отыскать Риту! Сколько лет подряд он каждый вечер, ложась в кровать, мечтал об этом, строил планы, обдумывал порядок своих действий в поиске той, которая озарила своей дружбой его детство. Вот, мечталось ему, он врывается в ее дом, где грустная Рита вышивает при тусклом свете одна-одинешенька, без друзей, без близких. Он бросается к ней и говорит, падая на одно колено: все позади, теперь я буду охранять тебя и не позволю никому причинить тебе зло. Или она тонет в реке, которая к тому же еще и кишит змеями, а он подплывает к ней и, прикончив парочку змей, вытаскивает ее на берег. «Кто ты?» – спрашивает Рита, которая, конечно, к тому моменту стала уже настоящей красавицей. «Разве ты не узнаешь меня? – отвечает он. – Я тот, кто уже в детстве был готов для тебя на все!» Да мало ли вариантов их чудесной встречи.
Теперь он совсем не уверен, что хотел бы встретиться с ней. Зачем? Обманывать ее, как обманывает мать? Или честно сказать: вор, бродяга, прошу твоей руки, благородная госпожа.
Радж махнул рукой и сказал матери:
– Она забыла меня. И детство давно прошло.
Он сразу куда-то заторопился, пригладил волосы и бросил на ходу, застегивая манжеты куртки:
– Ну что ж, я пойду.
– А как же чай? – охнула Лиля.
– Не нужно чая, мама, – донеслось уже с веранды. – Я схожу к своему другу.
Лиля покачала головой.
– Мой сын совсем взрослый, – сказала она вслух, будто стараясь заставить себя поверить в это. – Мой сын совсем взрослый.
Постояв немного, она решила разобрать вещи сына, чтобы, вернувшись, он нашел в своей комнате порядок и уют, которого, конечно, был лишен в долгих путешествиях по свету.
Она по одной вынимала из чемодана рубашки, расправляла их и вешала на плечики, радуясь тому, что означало присутствие всех этих вещей в их доме – Радж вернулся, она не одна. Засунув руку за очередной сорочкой, Лиля наткнулась на что-то холодное и, подняв стопку белья, увидела в чемодане револьвер.
Оружие у ее сына! Зачем ему? Неужели это так принято у тех, кто занимается импортом-экспортом? Лиля вдруг представила себе, как ее Радж поднимает револьвер, чтобы выстрелить в кого-то, и от страха зажала рот рукой, пытаясь подавить вырвавшийся крик. Растерянная, она, сама не зная почему, обернулась к портрету девочки – своей единственной союзницы, когда-то так преданной ее сыну.
Рита улыбалась со стены, обещая помощь и поддержку.
Глава девятнадцатая
Одним из самых злачных мест Бомбея считался неприметный кабачок в глубине отвратительных трущоб, неподалеку от мучного склада, хозяином которого был Джагга. Каждый вечер он приходил туда, как в свою контору. У него было там постоянное место – на возвышении, скрытом от посторонних глаз узорчатыми деревянными решетками.
В кабачке царила обычная атмосфера, присущая такого рода заведениям: сильно пахло дешевыми крепкими сигаретами, ромом и чадом с кухни. Разномастные компании играли в карты, бросали кости, дикими криками приветствуя неожиданный выигрыш или проигрыш. Последнее, впрочем, случалось чаще всего, потому что здесь собирались опытные шулера. Они обчищали забредших сюда подвыпивших гуляк, а если не было подходящих клиентов, играли между собой, чтобы не терять ловкость рук.
Здесь часто вспыхивали ссоры, заканчивающиеся поножовщиной, и одной из причин кровавых потасовок была танцовщица Нирджа, сводящая с ума всех, кто видел ее искусство. Сама Нирджа отдавала предпочтение только Раджу. Она ждала его выхода из тюрьмы и была очень рада, когда пронесся слух о его освобождении. Но Радж не спешил увидеться с ней.
Загремела музыка, и на широкой лестнице посредине огромного зала появилась Нирджа, одетая в короткую пеструю кофточку, ярко-красную юбку с таким длинным разрезом, что была видна розовая подвязка.
Звеня золотыми браслетами, она изгибала стройное тело в бешеном танце, напевая веселую песню. Нирджа увидела, как в зал вошел тот, кого она ждала, – Радж.
Теперь это был совсем другой человек, чем при его встрече с матерью. Плоская кепочка, надвинутая на глаза, холодный, прищуренный от дыма крепкой сигареты взгляд, синяя полосатая рубашка, серая куртка, небрежно перекинутая через плечо.
Радж постоял минуту на лестнице, оценивающе оглядывая публику.
Нирджа запела:
Раз, два, три – на меня ты посмотри,
Раз, два, три – я прекраснее зари.
Ты человек уважаемый,
Честность твою почитаем мы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83