Несколько мгновений они просто молча смотрят друг на друга, и каждый видит усталого человека, оказавшегося в очень серьезной переделке. И каждый хочет видеть хотя бы призрачную надежду, но пока видит лишь загнанного беглеца, которому все время за спиной мерещится погоня.— Тут недалеко, — сказал Мезенцев. — Уже скоро.Лена кивнула. Ее тело за последние несколько дней стало негибким, одеревеневшим от неменяющегося положения в мотоциклетном седле. Недалеко, так недалеко. Расстояния уже ничего не значат. Ведь и эта гостиница — не финал и не спасение. Это просто передышка, привал.А может быть, и ловушка. В глубине души Лена готова смириться и с таким исходом, потому что усталость и дорожная пыль съели ее решительность и ее отвагу. Ей все больше хочется завершения, остановки, конца этой долгой гонки, которая началась для нее аж прошлой осенью. Но Лена не решается сказать об этом Мезенцеву. Поэтому она больше молчит.Мезенцев справедливо считал это результатом изматывающей дороги и спешил доставить Лену в гостиницу.Гостиница «Заря» — это шестиэтажное здание светло-серого цвета в стиле сталинского классицизма. В огромном мраморном вестибюле Лена нашла банкомат и сняла остатки денег со счета.Ей выдали ключи от номера на шестом этаже, и Мезенцев сопроводил Лену наверх. В руке он держал повидавший виды рюкзачок — это все ее вещи.Массивная дверь номера оказала на Мезенцева успокаивающее действие — особенно когда он дважды повернул ключ в замке, изолируя себя и Лену от внешнего мира.Лена упала на кровать со вздохом облегчения, Мезенцев сел в мягкое кресло и некоторое время молча блаженствовал.Из расслабленного забытья его вырывает голос Лены:— Женя...Он удивленно вскинул голову.Лена лежала на животе и смотрела на него, подперев голову руками.— Женя, мы выкрутимся?— Конечно, — сказал Мезенцев и улыбнулся. — Я поеду и все сделаю как надо. Не волнуйся.— Женя, я хочу, чтобы все это закончилось.— Я тоже.— Извини, что я тебя втянула...— Извини, что я не смог сделать ничего лучше...Некоторое время они молчали, потом Мезенцев закрыл глаза и произнес, обращаясь не столько к Лене, сколько к себе, пытаясь пробудить в себе волю к немедленному действию...— Сейчас. Сейчас я еще посижу немного. А потом поеду. Сейчас.— Завтра, — говорит Лена.— Что?— Завтра поедешь. Утром.Он смотрел на нее, и она понимала, что сейчас он попытается прикинуться, что хочет ехать немедленно, но на самом деле... А он понимал, что все это написано у него на лбу.И он ухмыльнулся. Лена негромко рассмеялась. Потом поманила его пальцем. Мезенцев вытащил спину из мягкого кресла и наклонился вперед. Лена снова двинула согнутым пальцем, и Мезенцев с деланым неудовольствием придвинулся, а потом вдруг понял — только что ему в подбородок ткнулись ее губы. Со второго раза они попали, и Мезенцев растерянно принял этот неожиданный выпад. Он положил руки ей на талию, будто бы для того, чтобы удержать Лену на безопасном расстоянии от себя... Пальцы чувствуют тонкие ребра, сползают туда, где между джинсами и майкой гладкая кожа ничем не защищена... Потом следует провал в памяти, и Мезенцев включается уже в тот миг, когда он коснулся губами ее напряженного соска, тронул его языком, и вкус оказался точно таким, как и представлялось Мезенцеву, как и мечталось ему все последние безумные недели...Их пальцы встретились на «молнии» ее джинсов, и Мезенцев до утра забыл обо всех своих ошибках. Он просто добавил к ним еще одну, противиться которой не в его силах.Утром он поцеловал дремлющую Лену и вышел в коридор, захлопнув за собой дверь. Мезенцев шел к лифту, не обращая внимания на мужчину в гостиничной униформе, который толкал перед собой тележку с чистым постельным бельем. Мужчине на вид лет сорок, и, хотя в гостиницу «Заря» он устроился лишь три дня назад, у него уже очень усталые глаза, как будто он хронически не высыпается уже лет десять или около того. По паспорту мужчину зовут Григорий Иванов, но когда-то у него была другая фамилия, и у него был младший брат, и у него было еще много чего...Но это было так давно, что в существование этих вещей уже и не верится. Куда реальнее работа в гостинице «Заря» и два маленьких увлечения, которым Григорий посвящает свое свободное время: острые ножи и кошки.Григорий очень любит своих кошек. Он буквально убить за них готов. Тем более что острые ножи всегда под рукой. 3 Теперь мы снова вернемся в осень, в ту пасмурную пору, когда Настя Мироненко садится в такси и совсем не радуется возвращению в родной город. Но это в Волчанске. А в Москве, на седьмом этаже многоэтажного здания с табличкой «Московское отделение международного комитета по междисциплинарному прогнозированию», сидели рядом двое. Один из них — чуть более полный, чем следовало бы при его росте и возрасте, но зато одетый, как картинка из модного журнала, и уверенно-невозмутимый, — мужчина лет тридцати пяти. Это Дюк. Соседнее с ним кресло занимал Монгол, который не поражал внешним шиком. Он вообще не привлекал внимание, пока спокойно сидел в кресле и читал роман ужасов в мягкой обложке. Лицо Монгола при этом выражало некоторый скептицизм по поводу изложенных в тексте событий, однако Монгол продолжал читать, чтобы получить более полный объем материала для анализа. Когда Монгол перестал читать, он встал и совершил несколько шагов по комнате, а в его движениях сразу же обнаруживалась кошачья пластика и сила, но не та, которая демонстративно распирает швы рубашки, а иная сила, сдержанная, тренированная и готовая к применению. Это Монгол.С недавних пор эти двое, Дюк и Монгол, держались вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145