И даже полуразрушенный,
обезглавленный, он, казалось, говорил: "Смотрите на меня, вы,
могущественные и отчаявшиеся!"
Я собирался войти внутрь. В это вечернее время в Храме, вероятно,
ничего уже не было. К своему стыду, я не заходил сюда уже несколько лет,
точнее, с тех пор, как я впервые покинул планету. Наш Храм - самый яркий
образец уникальности Марса, и я пренебрегал им.
А еще больше мне хотелось увидеть человека, которого я совсем забыл.
И поэтому я решил вернуться к Старому Храму завтра или перед своим
следующим полетом.
Решение это явилось результатом сложных мозговых процессов,
проходящих в моей голове. Я до конца даже не сознавал, как напряженно
работали мысли в тот долгий день. Мысленно я вернулся назад. Потребность в
осмыслении своего существования появилась, когда я вспомнил учение Тодера
под нейрохлыстом. С тех пор я начал яснее понимать самого себя, трезвее
оценивать свои поступки.
Глядя на внушительные стены Старого Храма, я думал о том, что предал
наследие предков. Я отбросил слова Тодера, как не нужный в быту хлам. Я
предпочел межпространственный анализ и теорию управления.
Я предпочел иметь дело с машинами, а Тодер имел дело с людьми. Теперь
я должен объединить оба учения, чтобы проникнуть в тайну, окутавшую мое
последнее путешествие.
Мне не нужно было искать пути к Тодеру. Он остался в моем детстве...
а может быть, нет?

5
Раньше, каждый раз, когда я возвращался на Марс после долгого
космического путешествия, я сразу направлялся в этот квартал города, где
прошла моя юность и где я приобрел те знания, которые и хотел приобрести.
В последнее время посещение мест юности перестало быть моей привычкой.
Сейчас я размышлял о том, что потерял уверенность в себе, наверное, из-за
ухудшающегося состояния дел на Марсе.
Даже через год, проходя по этой дороге, я наверняка увижу еще более
покосившееся двери домов, новый слой тускло-коричневой краски, уже не
скрывающей трещины в бетонных стенах, потускневшие от песка стеклянные
панели пешеходных туннелей...
Но все же было одно утешение: люди здесь - марсиане. Я посмотрел
вслед прошедшей мимо высокой девушки, ростом, наверное, около шести футов
и девяти дюймов, но она была моего племени, такой же, как и я, в отличие
от прелестной и миниатюрной Лилит.
Люди сейчас сидели по домам: было время ужина. Мне пришла в голову
мысль, что и мне бы не мешало перекусить, ведь я не знал теперешнего
материального положения Тодера. Вряд ли он поделится последним куском
хлеба со своим экс-учеником, да еще пришедшим без предупреждения.
Где-то здесь поблизости был небольшой ресторанчик... Я подошел к
шлюзу пешеходного туннеля. Счетчик давления был освещен, но из-за трещин
на стекле невозможно было разобрать цифры на циферблате. Усомнившись в его
исправности, я осторожно приподнял свою маску. Воздух был сух, а давление
нормальным. Я подошел к ближайшему перекрестку и повернул налево.
В том направлении город уходил в узкий каньон, тянувшийся к главному
каналу. Два пешеходных тротуара слились в один под общим куполом. Когда
мне было пять-шесть лет, я играл здесь в медведиан и центавриан, лазая
вверх и вниз по ржавым стальным пилонам, поддерживавшим этот купол. А
сейчас я удивился, увидев, насколько прогнулись они. Если это из-за
большого количества песка, нанесенного на купол, то днем здесь, должно
быть, довольно мрачно!
Трое детей, два мальчика и девочка, уже выше пяти футов ростом,
играли в туннеле в какую-то глупую игру, а сверху на них сыпалась тонкая
струйка песка. Это еще раз неприятно удивило меня. Если песочный поток
преодолевал давление воздуха внутри, то дыра должна быть очень большой, и
купол требовал немедленного ремонта.
Увидев меня и почувствовав себя несколько виноватыми, что забыли о
своих обязанностях, они быстро совками и метелками расчистили слой песка,
достигший уже двух футов.
Наверное, еще никто не сообщил о течи, надо сделать это!

Но я был слишком голоден, чтобы сразу предпринять какие-нибудь
действия. И если не ошибаюсь, то ресторанчик должен быть за следующим
поворотом.
Ресторанчик был на месте, его фасад по-прежнему украшался надписью,
нанесенной обычной краской (флюоресцентная слишком дорогая), но название
вроде бы изменилось. Теперь он называется... позвольте посмотреть...
"Роскошный пир"... Кажется, припоминаю, так он назывался очень давно, в
пору освоения Марса - кто-то невесело пошутил над теми голодными
временами, когда ресторан не мог предложить свои фирменные блюда. Но эти
дни прошли, и до сих пор каждый здесь мог поесть так же хорошо, как и в
любом другом месте. Поэтому я был очень изумлен, увидев это название.
Еще хуже было увидеть четырех центаврианских космонавтов
единственными посетителями ресторана. Они шумно выражали на собственном
диалекте недовольство предложенным ассортиментом.
Я несколько секунд стоял в дверях, раздумывая, не пойти ли мне в
другое место, но в это время мужчина, по-видимому владелец, заметил меня и
подошел с таким умоляющим видом, что я принял его предложение и сел за
столик. Хозяин был негром, иммигрантом с Земли, дюймов на восемнадцать
ниже меня, все еще отягощенным земными мускулами и большой грудной
клеткой, до сих пор плохо приспособившейся к давлению в десять единиц.
Его единственный официант терпеливо стоял перед центаврианами, пока
они со всеми возможными вариациями заказывали себе ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46