Лицо некрасиво, аскетически-худое.
Ц Рабы… Ц проговорил он.
Ц Единственная революционная организация это Ц «Касса». Я войду и теб
е надо войти, Янек.
Каляев был задумчив, не сводя глаз с абажура, он сказал:
Ц Вот я ехал сюда в вонючем вагоне, набит доверху, сапожищи, наплевано. Вс
ю ночь не спал. А на полустанке вылез, Ц тишина, рассвет, птицы поют, стою у
поезда и всей кожей чувствую, до чего жизнь хороша!.. а приехал Ц памятник
Муравьеву, жандармы, нагайки, Ц Каляев махнул рукой, встал, заходил по ко
мнате.
Над ночной стеной серых, грязных домов, в петербургском небе горело неск
олько звезд.
Ц Горят звезды, Ц тихо сказал Каляев, глядя в окно, Ц в небе темно, а звез
ды всё-таки есть. Горят и не гаснут. Савинков, смеясь, обнял его.
Ц Ты поэт, Янек! Хочешь прочту тебе свое последнее cтихотво-рение?
В зеленоватом, от лампы, сумраке Савинков закинуто встал, зачитал отрыви
сто:

«Шумит листами
Каштан
Мигают фонари
Пьяно.
Кто то прошел бесшумно
Бескровные бледные лица
Ночью душной в столице
Ночью безлунной
Полной молчанья
Я слышу твои рыданья
Шумит листами
Каштан
Пьяно,
А я безвинный ищу оправданья».

Ц Хорошо, по моему, Ц улыбаясь сказал Каляев.
Знаешь кого я люблю?
Ц Кого?
Ц Метерлинка.

7

Вера знала его быстрые шаги по коридору. Знала, что торопливо отпирает дв
ерь. Савинков знал, почему торопился со сходки. Поднимаясь, внутренне про
говорил: Ц «В окне свет». Ц Войдя, услыхал: Ц Вера поет вполголоса за сте
ной. И чем слышней пела Вера, тем сильней хотелось ее видеть.
Мотив кончился. Потом возник. Савинков услыхал: мотив пошел в столовую. Сн
ова стал приближаться. Когда был у двери, Савинков распахнул:
Ц Как вы напугали Ц вздрогнула Вера. Движенье было: поддержать. Савинко
в сказал:
Ц Я только что пришел, зайдите, Вера Глебовна, посидим.
Вера волнения его не видела.
Ц Вы сегодня не ходили на курсы?
Ц Почему?! Была.
Ц Ах были? Слушали Лесгафта, он любимец курсисток…
Ц О Петре Францевиче так стыдно говорить.
Ц Почему?
С Шестой линии со звоном, грохотом, вывернувшись, загремели пожарные. На д
алекой каланче запел жалобно набат. Вера обрадовалась пожару, чтоб встат
ь. Подойдя к окну, сказала:
Ц Пожар.
Ц Да.
В темноте, среди белого снега, с факелами, по улице скакали пожарные. Бежал
и люди. Сзади смешно ковыляла толстая женщина с палкой.
Ц Где-то горит, Ц проговорил Савинков. Вера чувствовала, он так близко, ч
то нельзя обернуться. Вера не успела подумать, хотела закрыть глаза, вырв
аться, повернуться. Вместо этого Ц закружилась голова. Савинков, держа е
е, целовал глаза, щеки, руки. Вера почувствовала запах одеколона. Что говор
ил, не разбирала. Видела что бледнеет, став необыкновенно близким. И, почув
ствовав, что под шепот падает, Вера закрыла глаза. Не испытывая счастья, об
хватила его за плечи.

8

На Подъяческой у курсистки Евы Гордон бушует собрание. Комната тяжело ды
шит дымом. Но квартира безопасна. Потому так и спорят члены кружка «Социа
лист». Брюнетка с жгучим семитским профилем, Гордон стоит у двери. Посред
ине жестикулирует марксист-студент Савинков, требуя политической борь
бы, сближения с народниками. Слушает рабочий Комай, упершись руками в кол
ена, с лицом, словно вырубленным топором. Курит студент Рутенберг. Поблес
кивает черным пенсне краснорыжий человек средних лет с лошадиным, цвета
алебастра, лицом М.И. Гурович, сидит он возле рабочего Толмачева, смуглого
цыгана защепившего складкой переносицу, чтобы лучше понять Савинкова.

Савинков говорит о борьбе, о терроре. Приливает к сердцу Толмачева тоска.
Хлопает в мозолистые ладоши. И Гурович аплодирует, крича:
Ц Правильно!
Ц Товарищ Гурович, тише! Ц машет хозяйка, Ц вот уж какой вы, а еще старши
й.
Ц Ах, что вы товарищ Гордон!
Ц Правильно, Борис Викторыч! Ц кричит Комай. Савинков протягивает руку
за остывшим чаем. Но руку горячо жмет Гурович.
Ц Удивительно говорите, большой талант, батюшка, Ц отечески хлопает по
плечу.
Ц Расходитесь, расходитесь товарищи…
Ц Не все сразу.
Ц Вам на петербургскую, товарищ Савинков? Савинков и Гурович выходят с П
одъяческой. Оба чувствуют, как было накурено в комнате. Охватила сырость
ночных мокрых тротуаров. А Ева Гордон открывает окно. И зелено-синим стол
бом тянется дым кружка «Социалист» вверх, в побледневшую петербургскую
ночь.

9

Из-за Невы бежал синеющий рассвет, дул крепкий приневский ветер, Гурович
в темно-синем халате с пушистыми кистями сидел, задумавшись, в кабинете. Э
ту весну он решил провести в Крыму. Лицо было сосредоточено. Он что-то обд
умывал. Потом на листе ин-фолио вывел Ц «Директору департамента полици
и по особому отделу».
Просторная квартира выходила на набережную. Нева просыпалась. В елизаве
тинские окна вплывало солнце, заливая Гуровича за столом ярким светом.

10

Вера была счастлива. Брак с Борисом иначе нельзя было назвать. Но всё же ма
лым углом сердца хотела большего. Больше ласки, участия, ждала тихих слов,
чтоб в любви рассказать накопившееся.
Ц У меня нет жизни без тебя, Борис. Савинков смотрит, улыбаясь. Думает: жен
щину трудно обмануть, она по своему слышит мужчину.
Ц Ты, Борис, меня меньше любишь, чем я тебя. Ведь когда ты уходишь, у меня за
мирает жизнь. Ты даже не представляешь, как я мучусь, боюсь, когда ты на соб
раниях.
Ц Впереди, Вера, еще больше мучений. Я ведь только начинаю борьбу.
Ц И я пойду с тобой. Разве не было женщин в революции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108