«Мальчик», стоя, спал в Большом Черкасском переулке. Он не знал, что сегодн
я 2-е февраля и зачем к саням подошел, поскользнувшийся на льдистом тротуа
ре барин в бобрах.

20

Несколько часов тому назад Савинков звонил по телефону Доре в «Славянск
ий базар», говоря.
Ц Погода прекрасная, думаю мы сегодня поедем.
Ц Как хотите, Джемс Ц ответила Дора, И взволнованно прошла в свой номер.
В нем Дора заперлась. Быстро открыв шкаф, с трудом вытащила чемодан с дина
митом. Останавливаясь от волненья, твердя «возьми себя в руки, возьми себ
я в руки», начала приготовление бомб для Сергея.
Иногда Доре казалось, кто-то стучит. Она вздрагивала, приостанавливалас
ь. Это был обман, самовнушение. В большой фарфоровой, с синими цветочками,
посуде мешала бертолетову соль, сыпала сахар. Наполнила серной кислотой
стеклянные трубки с баллонами на концах, привязала к ним тонкой проволоч
кой свинцовый грузик, в патрон гремучей ртути вставила трубку с серной к
ислотой, на наружный конец ее надела пробковый кружок. Дора знала, при пад
ении свинцовый грузик разобьет стеклянные трубочки, вспыхнет смесь бер
толетовой соли с сахаром, воспламенит гремучую ртуть, взорвется динамит
и… умрет генерал-губернатор.
Беря большую трубку, Дора вспомнила Покотилова. «Крепись, Дора, возьми се
бя в руки, возьми себя в руки». К четырем часам в номере всё было прибрано, п
одметено. Завернутые в плед лежали две десятифунтовые бомбы.
Дора сидела в кресле. Как всегда от динамита пахло горьким миндалем, разб
олелась голова. Чтоб не поддаться сну, она открыла окно. В комнату клубами
повалил белый, морозный пар. Скоро Доре стало холодно. Она надела шубу. В ш
убе села в кресло с книгой в руках, ожидая стука, который должен быть точно
в шесть. Так он и раздался, желанный стук: Ц два коротких удара.
Савинков вошел заснеженный от езды и мороза, был бледен. Не снимая шубы и ш
апки, спросил:
Ц Готово?
Ц Всё.
Ц Это? Ц указал он.
Ц Да.
Ц Почему у вас так холодно?
Ц Я отворяла окно.
Ц Пахло?
Ц Я боялась заснуть.
Ц Вы очень устали? Ц участливо заговорил Савинков, взяв ее руку. Ц Как м
ы вас мучим, Дора.
Ц Почему вы мучите? Не понимаю,
Ц Вы возьмете или я?
Ц Лучше я.
Ц А что вы читали?
Ц Стихи Ц смутилась Дора.
Ц Ладно. Идемте скорей, ждет.
«Мальчик» стоял у гостиницы. Подпрыгивая повез их в Богоявленский. На ез
де Савинков развязал осторожно плед, перекладывая бомбы в портфель. «Так
будет лучше», сказал он, держа портфель на коленях.
Идя по Ильинке, они видели как отделился от стены, пошел за ними прасол, в п
оддевке, картузе, высоких смазных сапогах. Прасол нагонял их, поровнявши
сь, сняв шапку, заговорил с барином.
Был уже вечер, стлались зимние коричневатые сумерки. Прасол взял у барин
а тяжеленький сверток, крепко держа его, стараясь не поскользнуться на л
ьду, пошел к Воскресенской площади, через которую полчаса восьмого долже
н ехать великий князь Сергей в оперу, на «Бориса Годунова» с Шаляпиным.

21

Возле здания городской думы, Каляев ходил со свертком. Весь он был во влас
ти жгучей легкости наполнившей тело. Знал, через полчаса, может через час,
наступит тот момент, после которого ничего не будет. Будет сча
стье революции и Ивана Каляева.
Думать становилось трудно. Думал о том, как бы не поскользнуться, не упаст
ь в темноте со свертком. Мостовая была ледяная. Каляев ступал осторожно. М
ороза не чувствовал, казалось даже жарко. Вдруг от Никольских ворот, не то
сон, не то явь, на мгновенье блеснули сильные фонари. Ацетиленовые фонари
Каляев узнал не глазами, всем существом. Забыв о скользкости, он почти поб
ежал им навстречу, лавируя меж ехавших по площади экипажей.
Карета Сергея ехала небыстро. Меж ней и Каляевым оставалось двести шагов
. Каляев обогнул последний экипаж. Теперь их не разделяло ничто. Только вр
емя. Задыхаясь, глотая холодный ветер, Каляев бежал наперерез карете. Но, о
слепляя всё на своем пути, простучав колесами, карета промчалась мимо.
Сжав сверток, качаясь, Каляев шел медленными шагами с площади. Тело было в
поту, ноги дрожали. У Никольских ворот его за руку схватил Савинков.
Ц Что же? Что? Ц прошептал он задыхающимся шепотом.
Ц Не мог… дети… Ц тихо проговорил Каляев. И в ту же секунду Каляев понял,
какое преступление он совершил перед партией. Они молча шли к Александро
вскому саду. Каляев бессильно опустился на первую обмерзшую, заснеженну
ю скамью.
Ц Борис, Ц проговорил он, Ц правильно я поступил или нет?
Савинков молчал..
Ц Но ведь нельзя же… дети… Савинков сжал руку Каляева.
Ц Правильно, Янек. Дети невиноваты. Но ты не ошибся, были действительно д
ети?
Ц Я был в двух шагах. Мальчик и девочка. Но я попробую, когда поедет из теат
ра. Если один, я убью его.
Они долго сидели в Александровском саду. Вставали, уходили, приходили сн
ова. Наконец начался театральный разъезд и у подъезда Большого театра за
метались лакеи, выкликая экипажи. Замахали рукавами, раскричались извоз
чики зазывая седоков. Из дверей повалила, возбужденная музыкой Мусоргск
ого, толпа шуб, дох, боа, муфт. Каляев, замешавшись в толпе, не спускал глаз с
ацетиленовых фонарей кареты.
Девочка за руку с мальчиком прошли опушенными ножками. За ними шла пожил
ая женщина. Каляев узнал великую княгиню Елизавету. Следом шел высокий г
енерал-губернатор, и находу разлеталась его шинель на красной подкладке
.
Проводив его взглядом Каляев ушел с Театральной площади.

22

Дора ждала в глухом переулке Замоскворечья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108