не копия, не жалкая подделка, а подлинник, настоящее произведение искусства.
Больше того, он мог поклясться, что это — творение великого Леонардо.
— Если бы я знал… — повторил он почти беззвучно.
Безобидная внешность Евгения Ивановича Легова не могла обмануть тех, кто его хорошо знал. Это был настоящий профессионал, мастер своего дела, жесткий и решительный. Полковник ФСБ, он на новой работе не утратил связей с этой организацией, что очень часто помогало ему в сложных и щекотливых ситуациях. Впрочем, не только ему, но и руководству Эрмитажа.
Через десять минут в зале Леонардо работали трое наиболее доверенных специалистов. Они проверяли контуры сигнализации, искали отпечатки пальцев на стенде и на стекле.
И вся эта работа была безрезультатной. Казалось, что в зале побывал призрак.
Закончив осмотр стенда, Легов открыл его и достал картину.
Лютостанский, до этой минуты молча стоявший в стороне, быстро подошел к Евгению Ивановичу и протянул руки:
— Отдайте это мне.
— Это вещественное доказательство, — сухо проговорил Легов.
— Это картина, — твердо ответил хранитель. Мы обследуем ее в своей лаборатории и сообщим вам все, что удастся выяснить.
— Наша лаборатория лучше технически оснащена! — попробовал возразить Евгений Иванович.
— Зато у нас — специалисты более высокого класса.
Хотя Легов мог настоять на своем, воспользоваться правами, которые давала ему должность, однако он внимательно посмотрел в глаза хранителя и отдал ему картину.
Лютостанский бережно взял ее в руки и почувствовал, что первое впечатление не обмануло его. Тот же холст, те же краски, тот же неповторимый мазок.., это был подлинник. А самое главное — прикоснувшись к картине, Александр Николаевич почувствовал знакомое покалывание в кончиках пальцев. Такое он испытывал, только прикасаясь к подлинным шедеврам.
— Слушай, легче второго пришествия дождаться, чем тебя! — Маша раздраженно выглядывала из машины, — договаривались же на десять! А сейчас уже одиннадцать скоро!
— Маня, ты вьешь из меня веревки! — картинно вздохнул Михаил. — Если бы кто-нибудь раньше, до знакомства с тобой, сказал мне, что найдется такая женщина, которая сумеет вытащить меня из постели раньше двух часов дня, я бы плюнул ему в лицо! Но вот, ты есть…
Только ради твоих прекрасных зеленых глаз я встал сегодня в такую рань…
Маша хотела обругать его, но поглядела на забавную Мишкину фигуру и рассмеялась.
Мишка, старинный приятель, удивительно походил на Винни Пуха. Круглая голова без шеи покоилась прямо на плечах, при ходьбе Мишка пытался горделиво выпятить грудь, плавно переходящую во внушительное брюшко. Все это держалось на коротких ножках. Джинсы у Мишки вечно норовили сползти до неприличия, и он поддерживал их голубыми подтяжками. Вдобавок сегодня по случаю жаркой погоды на нем была панама в наивных голубых цветочках, что довершало сходство с плюшевым медведем.
— Куда едем? — Мишка взгромоздился на заднее сиденье машины и снял панаму. — Чего снимать будем?
— Новую Голландию, — бросила Маша, внимательно глядя в зеркало заднего вида.
— Ну, Маня, ну ты меня просто удивляешь.., огорчился Мишка. — Ну что ты еще надумала?
Да про Новую Голландию только ленивый репортажа не сделал! Особенно после пожара!
Новая Голландия — остров в историческом центре города, омываемый рекой Мойкой и двумя каналами — Крюковым и Адмиралтейским. По преданиям, этот остров был любимым местом отдыха царя Петра Первого. Позже остров отдали Адмиралтейству. Там были устроены склады корабельного леса, а потом разных военно-морских принадлежностей. Со временем склады стали не нужны, а поскольку подобраться к острову можно было лишь водным путем, то остров понемногу приходил в запустение. Но, будучи подвластен военному ведомству, по-прежнему тщательно охранялся. До тех пор, пока город не решил, что грех пропадать такому красивому уголку в центре, и не попросил вежливо военных оттуда. Военные уступили с большой неохотой — никто не любит отдавать даром то, что тебе принадлежало очень давно. Даже если это что-то тебе совершенно не нужно. Тем не менее, повинуясь приказу свыше, стали освобождать склады и вывозить имущество, а что не вывозится, то сжигали. Минувшей зимой и вспыхнул сильный пожар. Не то кто-то нарочно поджег, а скорее всего случайный человек бросил окурок, а военные охранять вверенный объект уже перестали.
Все это Маша прекрасно знала, и Мишка совершенно прав, потому что писали в свое время о Новой Голландии много и снимали тоже.
— У меня совершенно новая идея! — заявила Маша. — Так что поторапливайся, а то начнешь потом ныть, что освещение не то…
— Просто не женщина, а генератор идей, ворчал Мишка, когда они остановились на набережной Мойки.
Пожар не тронул великолепных пропорций огромных ворот из темно-красного старого кирпича. Пока Михаил устанавливал камеру, Маша отошла в сторону и закурила. Не нужно лезть к Мишке с неквалифицированными советами, он отличный мастер своего дела, это все признают.
— Гонорар беру только натурой! — заявил Мишка, собирая свою аппаратуру.
Это значило, что его непременно нужно накормить обедом. Они нашли кафе неподалеку, где стояли столики прямо на улице и можно было видеть реку.
— Так что ты вчера откопал там, в Эрмитаже? — вспомнила Маша за едой.
Мишка в это время в упоении оглядывал огромную свиную отбивную на тарелке, держа в руках стакан с пивом.
—
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14