— спросила я с интересом.
— Трубин, Николай Васильевич Трубин.
— Я вспоминаю, это было заказное убийство, наша газета об этом писала. Это было ведь летом?
— Ну да.., а после его смерти никто не хочет со мной даже разговаривать… Стоит мне только заикнуться о кредитах, у всех банкиров просто отказывает слух! У меня создалось впечатление, что кто-то за кулисами умело направляет наш комбинат к банкротству, кому-то это очень выгодно!
— Но все-таки, Никита, — вернулась я к интересующему вопросу, — почему ваш комбинат может интересовать финансовых воротил? Мало ли дышащих на ладан умирающих предприятий? Никита, открой мне секрет, по старой дружбе, а?
— Может быть, все дело в ультрамарине? — задумчиво проговорил Никита, — В чем?
— В ультрамарине. Это редкий и очень дорогой краситель, который производится только у нас в Новоапраксино.
— И больше нигде в России? — уточнила я — Обижаешь! — с гордостью ответил Никита. — Больше нигде в мире!
— А сейчас вы его выпускаете?
— Какое там! Производство чересчур дорогостоящее! В нашем сегодняшнем состоянии нечего и думать о такой трудоемкой технологии!
— А как же жить без ультрамарина? — задала я провокационный вопрос, но Никита снова не понял сарказма.
— Вообще-то его покупали в небольших количествах одна голландская компания для производства художественных красок и баварская фирма, которая использует ультрамарин в оптическом производстве. Они и сейчас присылают нам заявки, но мы вынуждены отказывать — сама видишь, почему. Но до меня доходили сведения о том, что в Германии разворачивается очень крупное химическое производство, в котором ультрамарин играет очень важную роль.
— А если вам не удастся найти средства, что ждет комбинат? — спросила я напоследок, потому что и так уже все было ясно.
— Что ждет… — вздохнул Никита. — Банкротство, что же еще… И все к тому идет, то есть фирму объявят несостоятельной, проведут торги, и комбинат купит какой-нибудь миллионер, который выплатит долги бюджету, а дальше будет делать с предприятием все, что сочтет нужным.
— А как проходят такие торги? — поинтересовалась я. — Как обычный аукцион, какие показывают в кино: три удара молотком, все участники поднимают цену?
— Да нет, — Никита поморщился, — предприятия и крупные объекты недвижимости не продают с молотка, в таких случаях обычно проводят закрытый тендер.
Я насторожилась, как кот, который услышал в сене шуршание и писк. Словосочетание «закрытый тендер» было мне хорошо знакомо по злополучному делу «Домовенка».
— А кто проводит этот тендер? — осторожно поинтересовалась я.
— Чаще всего — КУГИ, Комитет по управлению городским имуществом…
— Да знаю я, что такое КУГИ! — машинально ответила я.
Круг замкнулся. Все это дело начиналось с КУГИ и КУГИ заканчивается. И Новоапраксинский комбинат имеет ко всей этой истории с коммерческой недвижимостью самое непосредственное отношение.
— Саша, о чем ты думаешь? — теребил меня Никита.
Оказалось, я уже минут десять сижу с застывшим лицом и не откликаюсь на зов.
— Мне надо идти, — очнулась я от транса.
— Куда идти, что с тобой, у тебя такое странное выражение лица… С тобой ничего не случилось? — Он тревожно заглянул мне в глаза.
Милый мой, если бы ты знал, сколько всего со мной случилось! Причем за какие-то две недели! Раньше за десять лет нашей разлуки ничего особенного не происходило, а теперь вот произошло.
Но я не могла ничего рассказать Никите, потому что сама еще плохо представляла все масштабы случившегося.
— Куда ты торопишься? — допытывался Никита. — Зачем вообще приходила?
И, поскольку не добился ответа, то предложил:
— Подожди здесь немножко, я должен там работяг своих проконтролировать. А потом сам тебя отвезу. Дождь пошел, а по нашим дорогам по грязи шлепать — это, я тебе скажу, удовольствие ниже среднего.
Я согласилась, потому что, откровенно говоря, совершенно не представляла, куда пойду, когда приеду в город. Никита улетучился, я уселась на стул и стала думать.
Допустим, имеется химический комбинат, который при умелом руководстве и небольших — относительно, конечно, — денежных вливаниях преодолел бы все перестроечные и постперестроечные трудности и продолжал бы функционировать и производить нужную в нашей стране и за рубежом продукцию.
Обычная история, таких предприятий в нашей стране, как ни странно, довольно много.
Дальше все тоже обычно. Вместо молодого и толкового руководителя на комбинате сидит некий, с позволения сказать, хозяйственник, назначенный на этот пост еще в брежневские времена, которому судьба комбината, как говорится, до фени, лишь бы самому успеть до пенсии нахапать. Опять-таки, совершенно обычная картина, встречающаяся настолько часто, что даже в газетах писать об этом перестали — никому не интересно.
Но дальше начинается нетипичное. Оказывается, что несчастный ультрамарин, до которого раньше никому не было дела, кроме крошечной баварской фирмочки, вдруг стал очень и очень востребованным. Немцам он вдруг страшно понадобился, и они, прослышав, что в России существует налаженное производство этого ультрамарина, начали прощупывать почву на предмет заключения долгосрочного и выгодного им договора. Но я ручаюсь, что еще раньше, чем на комбинате, об этом узнали новые «деловые люди», для которых комбинат стал лакомым кусочком: еще бы, не нужно ничего перестраивать, покупать дорогостоящее оборудование и налаживать производство — как говорят в Одессе: а мы уже на всем готовом! А поскольку стараниями директора, комбинат дышит на ладан, то следует только немножечко его подтолкнуть, и он благополучно скатится в пропасть банкротства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73