О той самой башне, к открытым воротам которой бегут перепуганные люди на итальянской картине, о лесистом холме с ветряной мельницей, о мрачных грозовых облаках…
Он говорил ярко и увлекательно. Ему хотелось понять, объяснить для себя удивительное совпадение – но дело было не только в этом. Ему хотелось как можно дольше смотреть на эту женщину, хотелось быть рядом с ней, слушать ее волнующий грудной голос, видеть ее удивительные глаза…
– Странно, – проговорила она, выслушав его рассказ, – мне кажется, такого просто не может быть…
– Но тем не менее это так!..
– Может быть, вы все это только что выдумали? – в ее голосе прозвучало недоверие.
– Выдумал? Но для чего? – Старыгин удивленно взглянул на незнакомку.
– Не знаю… – она пожала узкими плечами, смущенно потупилась. – Сама не знаю, что я сегодня говорю… но все это так странно… эта картина… Мне кажется, я уже видела ее…
Старыгину вдруг показалось, что все это когда-то уже было – залы, полные людей, ровный гул голосов, и женщина с удивительными, то и дело меняющими цвет глазами. Это было как сон, как наваждение. Он попытался сбросить наваждение, взять себя в руки – и внезапно это ему удалось.
Он стоял рядом с незнакомой женщиной посреди опустевшей галереи.
Посетители уже разошлись, даже Леша с женой уехал, видимо, отправился-таки в ресторан отмечать удачное открытие выставки. Только усталая и озабоченная сотрудница галереи обходила залы, наводя порядок, подбирая разбросанные конфетные фантики и одноразовые пластмассовые стаканчики, нетерпеливо поглядывая на задержавшихся посетителей.
– Извините, – смущенно сказал ей Дмитрий Алексеевич. – Мы уже уходим!
Он повернулся к странной незнакомке и спросил ее:
– Куда вас проводить?
– Не сочтите меня невежливой… – начала она, и Старыгин уверился, что дама сейчас отошьет его весьма твердо.
Что ж, он не ловелас и не дамский угодник, не в его правилах бросаться на каждую мало-мальски привлекательную женщину, встреченную на модных тусовках и вернисажах. Незнакомка заинтересовала его в профессиональном плане – ей точно что-то известно о той картине, реставрацией которой он в данный момент занят. И ему просто необходимо выяснить, что.
Тут Дмитрий Алексеевич пытался обмануть сам себя, потому что кроме профессионального он питал к незнакомке интерес личный. Проще сказать, она не то чтобы понравилась ему с первого взгляда, но, несомненно, привлекала его чем-то, чему он не мог дать объяснения.
Если бы у Старыгина нашлось время для самоанализа, он бы очень удивился своему нынешнему состоянию. Вроде бы не мальчик уже – сорок три года, да и раньше не страдал чрезмерной влюбчивостью даже в юности.
Отношение свое к женщинам Дмитрий Алексеевич определил раз и навсегда. Он их не чурался, но ни одну не подпустил к себе слишком близко, ни одной не позволил занять в своей душе больше места, чем хотел сам. Надо сказать, дамы это чувствовали и не делали попыток повернуть ситуацию в свою пользу.
Если же незнакомка не хочет даже назвать своего имени, стало быть, на продолжение знакомства нечего и рассчитывать.
– Я мог бы вас подвезти, – произнес Дмитрий Алексеевич отстраненно-вежливо.
В самом деле, пускай она не думает, что он – легкомысленный приставала, он – приличный человек и, кстати, очень занятой. Сегодня, впрочем, как и всегда, у него был напряженный день, Старыгин торопился на вернисаж и не успел перекусить даже в обед, потому что неожиданно вызвали к музейному начальству. В отделе рукописей старая знакомая Танечка угостила его кофе с печеньем. Дмитрий съел за разговором всю пачку, хотя неоднократно давал себе слово ограничить мучное. Отказаться совсем от сладкого было выше его сил. Кофе у Татьяны оказался жидкий, но хоть горячий.
А на вернисаже голодные художники мигом расхватали все бутерброды с красной рыбой и полукопченой колбасой, он и мигнуть не успел.
Внезапно он осознал, что ужасно устал, хочет поесть чего-нибудь сытного и горячего. А потом завалиться на мягкий диван с книгой и котом Василием под боком. Кстати, кот давно уже его ждет, голодный и одинокий, и по возвращении выскажет Дмитрию Алексеевичу все, что думает о легкомысленных хозяевах, которые бросают домашних животных на произвол судьбы.
– Пойдемте! – Старыгин направился к выходу.
У двери воспитание все же одержало верх, и он остановился, чтобы пропустить даму вперед. Молча они прошли до того места, где Старыгин оставил машину. Он представлял, как женщина сейчас поднимет брови в пренебрежительном, высокомерном удивлении, увидев его далеко не новые «Жигули», но его ожидал более неприятный сюрприз. Чей-то джип «Лендкрузер» полностью перегородил выезд его машине.
– Вот тебе и на! – только и вздохнул Старыгин. – Выходит, я теперь без колес!
Он виновато развел руками и подумал, что все к лучшему – все же он выпил бокал шампанского на вернисаже, так что за руль лучше не садиться. Он сделал несколько шагов к проезжей части, чтобы поймать даме такси, но тут она тронула его за рукав.
– Простите меня, я, наверное, кажусь вам ужасно назойливой, – проговорила она неуверенно.
Настал черед Старыгина недоуменно поднимать брови.
Она помолчала, кусая губы в сомнении, потом, видимо, решилась и подняла глаза, которые сейчас, на улице, казались зеленоватыми, как прогретая полуденным солнцем морская вода.
– Мы могли бы поговорить в спокойном месте? Мне нужно многое вам рассказать…
– С удовольствием! – Старыгин не смог сдержать удовлетворенной улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28