Дети почему-то разновозрастные — от месяца до полугода. В основном ведут себя смирно, лежат, почти не дрыгают ножками-ручками. И смотрят виновато-виновато, как бы прощения просят, что на свет появились.
— Дочь! — заходится в крике Ирина Васильевна. — Прекрати это безобразие!
Ирине Васильевне хочется и на меня заорать, но она не смеет, на Лике отыгрывается.
А у нас с Ликой совпадают позывы, мы хватаемся за руки, уносимся в темную комнату и возвращаемся с парочкой новых младенцев.
— Мамочка! — плачет Лика. — Я не виновата!
Кира Анатольевна первая начала!
— Что вы, собственно, имеете против? — говорю я торопливо, чтобы успеть оправдаться до следующего позыва. — Это природный жизненный процесс, он естествен и неостановим! Дети — цветы жизни!
— Да тут уже целая клумба, — поводит руками Ирина Васильевна. — Кто их кормить будет? Они же в гербарий превратятся!
Я не успеваю ответить, потому что снова убегаю метать икру…
Первой мыслью утром было: куда мы денем эту прорву детей? Потом я окончательно проснулась, вытерла пот со лба и сообразила, что рекордного приплода не будет. Родится двое детей, и только.
Наверное, решение оставить ребенка я приняла давно или сразу, как узнала о беременности. Но решение было крошечным и не очень твердым.
Пройдя через ночной кошмар, оно укрупнилось и отвердело. И я чувствовала, что дальше решение будет расти и каменеть, пока я не окажусь замурованная в нем, как в саркофаге.
Хотя внутренние монологи продолжались, та сторона меня, которая была за, явно побеждала.
Мое тело? Мое! Что хочу, то с ним и делаю! Никто мне не указ! Почему я должна оглядываться на других? До седых волос дожила и все оглядываюсь.
Вы, Ирина Васильевна, шокированы, что я в положении? Вот и живите в шоке! А я буду пребывать в радостном ожидании маленького человечка. Конечно, он может родиться дебилом-олигофреном. Но это будет мой дебил! Личный! Зато внук наверняка получится умственно здоровенький. Их обоих я и буду воспитывать. Дебил потянется за здоровеньким и поумнеет, а внук потянется… Ладно, когда они начнут мозгами обмениваться, я их разлучу. А Лика продолжит учебу, выйдет на работу. Пока же… Пока же я с двумя младенцами могу на паперти посидеть?
Есть другой выход: занять денег у подруги Любы.
Она жутко богатая и отвалит мне сколько угодно. А лет через сто мы долг отдадим…
Зачатие было вполне порочным, у ребенка есть отец. Как он отнесется к факту своего отцовства?
Возликует, прижмет меня у груди, осыплет поцелуями, прослезится от радости и умиления, предложит руку и сердце, будет носить на руках… А когда устанет на руках носить, посадит, а сам будет вокруг меня передвигаться исключительно на коленях…
Как бы не так! Еще скажи: тапочки в зубах принесет! Все это — из области фантазий, воспаленного воображения немолодой, влюбленной и беременной дурочки.
НЕВЕСТКА

Завтракаем мы с Ликой вдвоем. Лешка спит, ему на работу к двенадцати. Как говорит моя подруга Люба, «Леша аспирант, но работает в бассейне, чтобы не утонули». Все ясно сказано, хоть и не литературно. А литературно длинно получается: на аспирантскую стипендию не проживешь, у Лешки разряд по плаванию, днем он дежурит в качестве инструктора в бассейне. Сидит на стульчике, в одном ухе наушник, гремит музыка, второе ухо свободно для улавливания криков о помощи. Одним глазом следит за рукой, которая на бумаге формулы чертит, вторым сканирует бассейн, не пошел ли кто-то ко дну.
— Кира Анатольевна, кофе я вам сварила. Не очень слабый?
— Спасибо, в самый раз. Доставай творог и ешь!
Творог беременным полезен, в нем кальций. Я терпеть не могу кисломолочные продукты.
— Не хотите чуть-чуть? — как всегда из вежливости, предлагает Лика.
— Давай! — вздыхаю я. — Сегодня заеду на рынок и куплю тебе свежего.
— Сегодня у моей мамы день рождения, — говорит Лика. — Она ждет нас на ужин.
— Прекрасно помню! — вру, не дрогнув бровью. — И подарок уже купила, на работе лежит.
Оренбургский пуховый платок.
Кто меня дергал за язык выдумывать про платок? Это я от смущения, что забыла про памятные даты в жизни новой родни. А если не найду платок? С надеждой смотрю на Лику: может, у ее мамы уже есть сей предмет? Лика истолковывает мой вопросительный взгляд по-своему, как надежду на одобрение подарка. И одобряет:
— Прекрасно! Мама будет очень рада. Как вы думаете, а если мы с Лешиком подарим ей дорожный утюг?
— Вместе со сгоревшим феном? Твоя мама дальше дачи не любит ездить. Кстати, давай квитанции, утюг и фен. В каком магазине ты их приобрела? Сегодня, нет, завтра я к ним наведаюсь.
У ребят нет денег, поэтому — ненужный утюг в качестве подарка любимой маме. Мне не нравится их щепетильность в финансовых делах. Попросите на дело — я всегда дам. В стародавней коробке от кубинских сигар лежат деньги на наши текущие расходы — часть моей зарплаты. Собственные деньги Лешка и Лика тратят на ерунду вроде утюга или посещения кинотеатра, где стоимость билета равняется половине его стипендии. Из сигарной коробки они всегда берут на дело с пояснениями: продукты купить, за квартиру заплатить, белье в химчистку сдать. На книжной полке стоит том «Живопись Джотто», где я храню свои накопления, поскольку банкам не доверяю. Ребята ни разу не поинтересовались творчеством Джотто. И на самом деле их щепетильность мне по душе. Всем понятно, что сидят молодые у меня на шее. Но сидят скромно, руками не машут, ногами не дрыгают. Их желание стать на собственные ноги читается легко, да только раньше батьки в пекло не получается.
Заношу ложку над пиалой с творогом, политым медом, и соображаю, что нового не куплю — не успею после работы заехать на рынок, надо платок искать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16