Леночка однажды подвесила петровский компьютер, и он два дня потратил, чтобы восстановить стертую информацию. Лене он задал перцу, но уволить ее ему даже в голову не пришло. * * * Все явно склонялись ко второму проекту. Ровенский посматривал на Петрова с удивлением — не ожидал, что тот легко сдастся. Петрову напрягаться было лень. То ли давала себя знать суматошная ночь, то ли вообще у него азарта поубавилось. Вначале карьера бизнесмена его отчаянно увлекала. От мысли: завтра делаю вот это — и у нас в кармане десять тысяч баксов, он хмелел как от вина. Но потом он уже столько раз задыхался победителем на финише, что прелесть новизны пропала, тужиться и доказывать свою правоту не хотелось.Леночка и секретарша Ровенского принесли кофе.— Подожди минуточку, — задержал Петров Лену.Он взял листок и написал: «Позвони по моему домашнему телефону или последние цифры 23. Должна подойти Тамара Ивановна. Спроси: 1. Как дела? 2. Сцедила ли она Зине молоко? 3. Не надо ли чего-нибудь?»Через несколько минут Лена вернулась и положила перед Петровым записку: «Тамара Ивановна просила передать: 1. Без советов от сопливых она обойдется. 2. Укол надо делать в девять вечера, к этому времени ты должен привезти лекарства. 3. Нет еды».Утром, кроме молочных смесей, Петров купил пять видов детского питания, по три баночки каждого. Неужели близнецы пятнадцать банок слопали?Ну и аппетиты!Снова вошла Леночка, склонилась к Петрову, и мужские глаза дружно нацелились на ее ножки.— Звонит педиатр, то есть детский врач, хочет с тобой поговорить. Что сказать? — прошептала Лена на ухо Петрову.— Я на минутку. — Петров бросился к дверям.Почему ему все время кажется, что с малышами произошло что-то ужасное?Козлов был абсолютно спокоен, даже весел:— Не знаю твоего домашнего телефона, соседкин тоже забыл записать. Как они там?— Я уходил, все было нормально. Зубки прорезались. Представляешь, у одного на верхней челюсти, а у другого на нижней.— Бывает. — Козлов записал телефоны и спросил:— Ты молоко утром сцедил?— Сцедил.— Не захлебнулся? — хохотнул Козлов и повесил трубку.Петров достойно ответить не успел. Леночка смотрела на шефа с удивлением и любопытством.— Если бы я тебе рассказал, — ухмыльнулся Петров, — ты бы неделю смеялась. * * * Зина пришла в себя от мокрого холода. До этого она пребывала в кошмарном горячем забытьи — превратилась в песчаного червя, двигалась по пустыне, зарывалась в раскаленные горы, населенные подземными чудовищами. И вот теперь ее вырвали наружу, голую и беззащитную. Она не узнавала комнату, в которой находилась, не знала женщину, которая склонилась над ней и обтирала мокрой салфеткой.— Где я? — спросила Зина.— Дома, где же еще, — ответила Тамара Ивановна.«Дома» — хорошее спокойное слово, только оно не вяжется с Зиниными ощущениями. Ей нужно что-то вспомнить, что-то важное, о чем нельзя забывать. Она вспомнила.— Дети! — Зина попыталась подняться. — Ванечка и Санечка.— Лежи. — Тамара Ивановна придавила ее к подушке. — Все с твоими детьми в порядке. Спят чистые и накормленные. Зубки прорезались.Зина закрыла глаза. Этой женщине можно верить, у нее такие сильные и ласковые руки. Что-то она говорит? Ругает Зину за то, что связалась с подлым мужиком. Нет, слов не понять, они размазываются. Как хорошо, что нет больше того горячего песка и безобразных чудовищ. Можно немного поспать. Вот он уже, сон. Красивая поляна с цветами. Ромашки. Мама плела им из ромашек веночки. * * * В аптеке Петров присвистнул, когда ему назвали стоимость лекарств и медикаментов, выписанных Козловым. Болеть нынче дорого. По дороге в кассу он увидел на витрине странный прибор — стеклянный граммофончик, сразу под ним углубление, на другом конце резиновая груша. «Для сцеживания молока», — прочитал Петров.— Средства малой автоматизации, — пробормотал он и купил две штуки.Детского питания теперь он приобрел семь видов и по десять баночек, запаянных в полиэтиленовую упаковку — больше ему было не унести.Петров позвонил в соседскую дверь, не заходя к себе. Ему открыла насупленная и недовольная Тамара Ивановна.— Как дела? — спросил Петров, пройдя за ней на кухню.Тамара Ивановна не отвечала, молча разбирала лекарства.Петров повторил свой вопрос, и она опять его проигнорировала.— Я что-либо сделал не так? — Петрова стала раздражать эта игра в молчанку.Тамара Ивановна вдруг развернулась и закричала:— Ах ты, хрен моржовый! Ты до чего женщину довел? Она же впроголодь живет. Три картофелины нашла и пачку вермишели! Дети ее высосали всю, в чем только душа держится. А сам жируешь, как блин масленый блестишь! Где твоя совесть?Петров онемел от этих упреков. Какого черта Козлов ничего не объяснил медсестре? Впроголодь живет… Фу ты, гадство какое! Он почувствовал щемящую жалость к девочке-женщине Зине и ее близнецам.Он стал в ответ кричать на Тамару Ивановну: обиделся на несправедливые обвинения, да и жалость к нищим соседям ему была нужна как новый зуб мудрости.— Что вы на меня орете? Я им кто? Муж? Отец?Брат, сват? Я им никто! Сосед! Целые сутки занимаюсь их делами, ночь не спал — и здрасте! — я же виноват, что их папаша уплыл.«Сейчас развернется и хлопнет дверью, — мелькнуло у него в голове. — Что я тогда буду делать?»— Скажите четко, — он поубавил пыл, — какие именно продукты надо купить. Я съезжу в магазин.На лице Тамары Ивановны отразилась целая гамма чувств. Во-первых, она не ожидала такого поворота вещей, и ей стало неловко за то, что обрушилась на неповинного человека, во-вторых, запас приготовленных оскорблений еще не исчерпался, и она как собачка после разбега должна была резко тормозить и сдерживать инерцию, в-третьих, она лихорадочно придумывала предлог, чтобы не извиняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16