— Хотя я мог бы предположить, что вы устроили маленькое ночное представление лишь для того, чтобы направить меня по ложному следу, тем не менее я считаю это маловероятным.
Улыбка мгновенно исчезла с ее лица.
— Огромное вам спасибо, милорд. А вам никогда не приходило в голову, что и я, в свою очередь, могу представить события таким образом, что подозреваемым окажетесь именно вы?
Он почувствовал внезапное раздражение.
— Не смешите меня, мадам.
— Что же здесь смешного? — вызывающе спросила она. — Вы запросто можете быть вымогателем.
Она говорит совершенно серьезно, ошеломленно подумал Маркус. Он отлично знал, что на протяжении многих лет за ним тянется длинный шлейф сплетен. Куча легенд сложена и о его дуэли, и об убийстве Линтона Спалдинга. Но еще никто никогда не повторял этих сплетен в его присутствии вслух — просто не осмеливался…
— Вы либо очень глупы, либо очень дерзки, Ифигиния. В любом случае вы заходите слишком далеко.
— Или недостаточно далеко, — спокойно парировала она. Амелия встревоженно взглянула на кузину:
— Право, Ифигиния, это ничего не даст нам…
— Напротив. — Ифигиния впилась суровым взглядом в лицо Маркуса. — Я хочу высказать свое предположение. Давайте-ка обратимся к фактам. Вы слывете человеком крайне безжалостным, милорд, а кроме того — удивительно умным. Без сомнения, вы достаточно умны для того, чтобы годами разнюхивать чужие секреты.
— Довольно, Ифигиния. — мягко предупредил он. Она сделала вид, что не слышит.
— Вы могли рассылать письма с угрозами. Вы также могли быть и человеком в плаще, который запер меня в склепе минувшей ночью.
Холодное бешенство охватило Маркуса.
— Я не потерплю оскорблений, мадам.
— А разве вы не оскорбляли меня на протяжении двух дней?!
— Ваши действия с самого начала вызывали подозрения. Вы разъезжали по всему Лондону, выдавая себя за мою любовницу. Пробирались в кабинеты джентльменов и обыскивали их столы. Интересовались галереей Лартмора. И наконец заявились в полночь на кладбище, прихватив пять тысяч фунтов, которые потом внезапно испарились.
— Ради Бога, — прошептала Амелия. — Перестаньте, это же ни к чему не приведет.
— Нет, приведет! — отрезала Ифигиния. — Наш спор докажет их сиятельству, что его поступки могут выглядеть со стороны не менее подозрительными, чем мои.
— Но я не вымогатель, черт вас возьми! — сурово сдвинув брови, вознегодовал Маркус.
— Об этом я никогда и не думала! — фыркнула Ифигиния. — Я лишь… строила предположения.
Маркус резким движением отстранился от камина, пересек комнату и остановился прямо перед Ифигинией, сидевшей на греческом диванчике:
— Мужчина, позволивший себе подобные предположения, неминуемо погибает.
— Вполне допускаю, но, во всяком случае, не от вашей руки! Вы слишком умны, чтобы посылать вызов из-за подобных пустяков.
— Вы считаете мужскую честь пустяком?
— Конечно же, нет, как, впрочем, и женскую. Но нельзя защитить свою честь на дуэли, верно? Истину не устанавливают с помощью пуль.
Маркус наклонился над ней, упершись одной рукой в подлокотник дивана, а другой — в его выгнутую спинку. Ифигиния оказалась зажатой в уголке.
— Однако метко пущенная пуля замечательно успокаивает сплетни, что, согласитесь, тоже немало.
— Очень и очень сомневаюсь. Сплетни просто становятся более приглушенными. А кроме того, разве вам не наплевать на то, о чем судачат в обществе? Нам с вами сказочно повезло, милорд: у нас с вами врожденный иммунитет против этой заразы. Или я ошибаюсь?
— Всему есть границы, Ифигиния. Сейчас вы перешли границы моей снисходительности. Фиктивная любовница не смеет заходить так далеко.
— Откуда вам знать, сэр? Вы же говорили, что у вас никогда не было фиктивной любовницы.
Амелия решительно подняла руку:
— Пришло время положить конец вашей глупой перепалке, пока она не стала еще более неприличной.
Маркус удивленно взглянул на нее:
— Вы совершенно правы, мисс Фарлей. Благодарю вас за то, что внесли в ситуацию нотку здравого смысла.
— Не стоит благодарности.
Маркус выпрямился и принялся мерить шагами комнату.
— Итак, вернемся к более важным вопросам. Только что меня посетила еще одна мысль…
Ифигиния преспокойно расправила свои юбки — так маленькая кошечка приводит себя в порядок после того, как ее бесцеремонно потревожат.
— И какая же мысль посетила вас, сэр?
— Вспомните, с чего начался наш спор…
— Ах, вы опять о том, что поверенный имеет доступ к сугубо личным делам хозяйки? — Ифигиния озадаченно посмотрела на него:
— Ну и что с того?
— А вот что: поверенный не единственный, кто может собрать такую информацию. Во многих приличных домах служат и другие люди, способные разузнать очень многое о хозяевах.
Амелия внимательно посмотрела на Маркуса:
— Вы говорите о слугах? Вряд ли наш вымогатель работает слугой!
— Согласна! — живо подхватила Ифигиния. — Этот человек чувствует себя в высшем обществе как дома. Не забывайте, ему было известно о ваших личных планах провести месяц за городом.
— А печать с фениксом свидетельствует о некотором знакомстве с античными сюжетами, — подхватила Амелия. — Слуги не способны на такие высокие ассоциации.
— Письма написаны четким красивым почерком, — подвела итог Ифигиния. — Мы с самого начала отметили это, как, впрочем, и то, что язык писем указывает на определенное образование их автора.
— Всеми этими качествами может обладать гувернантка или компаньонка, — заметил Маркус.
Кузины как громом пораженные уставились на него.
— О Господи! — вырвалось у Амелии. — Он прав, Ифигиния! Комната гувернантки и компаньонки обычно находится между комнатой прислуги и гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103