— Джонас, он исчез.
— Кто? — Джонас, перехватив ее взгляд, посмотрел в сторону фонтана. — Ты говоришь о Спенсере? Да, наверное, он пришел в чувство и добрался до дома.
— Но он мог вернуться сюда, Джонас. У него было достаточно времени, чтобы войти в комнату и убрать стул из прохода. Поэтому дверь и захлопнулась.
Джонас с минуту помолчал, глаза его потемнели.
— Я закрыл дверь в спальню, когда возвратился. Как он мог проникнуть сюда?
— Кто знает? Может, в доме имеются запасные ключи. Замки в южном крыле совсем новые. Джонас снова легонько встряхнул ее за плечи:
— По-моему, это уже слишком. И потом, он ничего не мог знать о коридоре. Да ни за что и не осмелился бы вернуться сюда, будучи уверенным, что я с тобой. Кроме того, Спенсер был мертвецки пьян; когда я спустил его в фонтан, он ничего не соображал.
— В таком случае он довольно быстро пришел в себя и выбрался из бассейна, — заметила Верити. Джонас выглянул в тенистый сад:
— Да, ты права. Видно, не так уж и сильно я его стукнул.
— Послушай, если Спенсер возбудит дело, тебе придется держать ответ перед судебным следователем.
— Не волнуйся, у меня тоже есть что сказать служителю закона, — беззаботно ответил Джонас. Мысли его сейчас были заняты совсем другим. Он обвил руками тонкую талию Верити, привлек ее к себе. Казалось, джинсы его вот-вот лопнут. — А сейчас есть что сказать тебе, — прошептал он ей на ухо.
— Но как ты можешь думать о… о сексе, когда чуть ли не рядом лежат останки этого несчастного?
— Да не смотри ты на меня так, маленькая ханжа! Повторяю еще раз: останки Дигби пролежали здесь уже два года. Его тень нас не потревожит. — Он расстегнул джинсы, его восставшая плоть высвободилась, и он крепко прижал Верити к себе.
— Джонас, как ты можешь! В подобной ситуации подобает проявлять больше сдержанности — мертвых надо уважать.
— Только не говори мне, что не хочешь близости со мной. После приключений во времени нас обоих всегда охватывает возбуждение. — Он задрал подол ее халата, нежно сжал мягкие и упругие ягодицы. — Наклонись, сладкая моя, — шепнул он. — Обопрись о подоконник.
— Джонас, это уже чересчур! Нас ведь могут увидеть в окно.
— Никто нас не увидит — все живут в этом крыле. Заглянуть в наше окно можно только из крыла напротив. — Тут он вспомнил, как сам недавно был там: оттуда открывался прекрасный вид их спальни. Он потянулся к ночному столику и выключил лампу. — Так лучше?
— Нет, не лучше.
— Ну же, милая, довольно сопротивляться. Ты ведь тоже этого хочешь. Тебе хорошо, могу поклясться. — Джонас заставил ее наклониться, так что она поневоле ухватилась за подоконник. Ее округлые ягодицы соблазнительно приподнялись, открывая доступ к горячему, страждущему устью.
— Джонас, если тебе так уж не терпится, почему бы не перейти на кровать. Не хочешь же ты… Постой, что ты делаешь? По-моему, это просто извращение. Если ты думаешь, что я тебе позволю… О Джонас!
Он крепко сжал бедра девушки, удерживая ее в этом положении, и стал медленно проникать в шелковистые ножны. Она натянулась как струна, и он надавил сильнее, скользнул глубже. Когда влажная плоть сомкнулась, он застонал и нащупал пальцем чувствительный бутон, скрытый в тугих алых лепестках. Верити затрепетала, запрокинула голову.
— Тебе приятно, радость моя? Тебе хорошо?
— Джонас! — Из груди ее вырвался страстный вопль, волосы рассыпались по плечам и волнами упали на спину. Она закрыла глаза, губы ее приоткрылись.
Она, как всегда, отдавалась ему страстно, горячо, забывая обо всем на свете. Пульсирующий ритм соития полностью завладел его существом, но какой-то частью сознания он вдруг ощутил, что Верити Эймс теперь необходима ему как воздух. Он не мог себе представить жизни без нее.
Надо сделать так, чтобы и она почувствовала то же самое, — это Джонас решил твердо. Он пойдет на все, что угодно — будет использовать секс или чти-то еще, — лишь бы из глаз ее исчезло задумчивое, отрешенное выражение. Он не допустит, чтобы она охладела к нему — душой или телом.
За последние несколько месяцев Джонас понял, что его дом там, где Верити.
На следующее утро Верити проснулась раньше Джонаса и сразу же принялась будить его, вспомнив, что им нужно сделать.
— Мы должны поговорить с Мэгги Фрэмптон, — напомнила она своему полусонному возлюбленному, пока тот продирал глаза. Она насилу растолкала его и заставила принять душ. — Если мы спустимся вниз пораньше, то сможем задать ей несколько вопросов, пока все остальные еще собираются на завтрак.
— Единственный недостаток бизнес-менеджеров в том, что они совершенно не заботятся о самочувствии своих подопечных. Я же сегодня почти не спал!
— А кто в этом виноват? — возразила Верити без тени сочувствия в голосе. — Поторапливайся, нужно еще одеться.
Они спустились в кухню и застали там что-то мурлыкающую себе под нос Мэгги Фрэмптон. Она взбивала тесто для оладьев и очень удивилась их появлению. Сегодня на ней было блеклое платье в мелкий горошек из ее обширной коллекции вышедших из моды нарядов. Цепочка на шее почти исчезла под белым воротничком.
— А, с добрым утречком. Вы, как я посмотрю, встаете ни свет ни заря. Что до остальных — то вряд ли они ранние пташки. Хотите кофе? Наливайте — уже готов. По утрам старина Дигби всегда первым делом выпивал чашечку кофе. Доктор ему запретил, но Дигби говорил, что так он заводит свой сердечный механизм. Угощайтесь же — кофе там, на стойке.
— Спасибо, Мэгги. — Верити разлила кофе по чашкам и передала одну Джонасу.
— Ну как идут ваши поиски? — спросила Мэгги, вытаскивая посуду из буфета.
— Вы и об этом знаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99