Давайте отправимся в нашу собственную версию земного рая, Мерси.
Жалко, подумала Мерси, что Крофт не сказал ей, что конкретно он искал в хранилище. Но и Мерси хороша, надо было быть настойчивей. Она же с самого начала отвергала предположение, что Глэдстоун — мошенник. И тем не менее сейчас она может провести небольшое расследование, а потом все рассказать Крофту. Плохо только, что она не знает, что искать. Крофт упомянул только, что просто хотел проверить, похожа ли коллекция Глэдстоуна на коллекцию Эгана Грейвса. Как всегда, подумала Мерси, Крофт сделал глупость. Вот к чему приводит чрезмерная самоуверенность.
И тем не менее Мерси решила постараться запомнить
Как можно больше названий книг. Вероятно, ей удастся помочь Крофту.
Спустя сорок минут, когда Мерси уже осторожно переворачивала страницы «Великих людей Англии» Фуллера, напечатанных в 1662 году, ей показалось, что в хранилище становится все жарче и жарче. Когда они с Гладстоуном только зашли, в подземелье было даже прохладно. Возможно, открыв дверь, они нарушили работу кондиционеров в помещении.
Нахмурившись, она изучила титульный лист тщательно составленной Фуллеровской биографии Англии, просмотрела даты, написанные римскими цифрами, иллюстрации, выполненные автором. Томас Фуллер, доктор богословия, оказался серьезным мужчиной. Со страницы книги он смотрел на читателей так, словно говорил им, что не потерпит небрежного отношения к написанным им биографиям.
— А сейчас сюда, если я только смогу найти ее… — бормотал Глэдстоун себе под нос. — У меня есть первоклассная копия Уайта «Естественная история Селкерка». Переплет великолепный. Куда же я… О, вот она где.
Он вытащил книгу с полки и протянул ее Мерси. Вдруг он нахмурился.
— С вами все в порядке, дорогая?
— Да, да. Мне просто показалось, что здесь становится жарковато.
— Боюсь, это из-за того, что дверь подземелья долго открыта. Теплый воздух из сада. Температура становится прежней, стоит только закрыть дверь. Позвольте.
Прежде чем Мерси успела возразить, Эрасмус направился к выходу и захлопнул тяжелую дверь подземелья. Мгновенно небольшая комната стала казаться еще меньше, походя скорее на огромных размеров гроб, чем на комнату. Мерси заметила замок с внутренней стороны двери. Странно, подумала она, кому придет в голову запираться здесь изнутри? Разве только сумасшедшему.
— О! Возможно, было бы лучше оставить дверь открытой, — слабо произнесла Мерси.
— Ерунда. Температура воздуха восстановится, и вы сразу же почувствуете себя лучше. — Глэдстоун вернулся к полкам. — Я хотел бы, чтобы вы посмотрели на это. Замечательная коллекция книг Уильяма Морриса, изданных частными типографиями. Особенно я горжусь его Чосером. Великолепен, не правда ли? Когда вы ее посмотрите, я покажу вам мою гордость в области медицины.
Его слова так мелодичны, музыкальны, подумала Мерси. У Глэдстоуна очаровательная манера говорить. А в пределах подземелья голос его казался еще более протяжным. В нем звучали мудрость, понимание, чувственность. Она слушала, как он рассказывает о своей коллекции, постепенно переставая понимать смысл его слов и вслушиваясь только в звук его голоса. Мерси уже забыла, что дверь подземелья закрыта и что они с Глэдстоуном здесь одни.
— Боюсь, моя страсть к книгам полностью поглощает меня. Обычно зимой Изабель начинает жаловаться, что я провожу больше времени в библиотеке, чем с ней. — Глэдстоун потянулся за очередным томом. — Думаю, вы, Мерси, понимаете меня.
— Да, я тоже провожу очень много времени в моем книжном магазине, — согласилась Мерси. Однако она не была уверена, что страсть к коллекционированию старинных книг захватывает ее так, как Глэдстоуна. Торговать книгами — это одно. Но собирать их, гоняться годами за каким-нибудь томом, не спать ночами?.. В конце концов, в жизни были и другие, более интересные вещи. — Сегодня вечером вы откроете подземелье для гостей?
Глэдстоун покачал головой.
— Нет, я давно уже перестал выставлять мои книги. Даллас и Лене смогут проследить за скульптурами и картинами, но книги такие маленькие, и их так легко спрятать. Сегодня вечером в доме будет около пятидесяти человек, и мне бы не хотелось искушать кого-либо из них. Художники обычно люди небогатые, — добавил Глэдстоун, усмехнувшись, — и хотя они могут быть благодарны мне за помощь, вдруг кому-нибудь придет в голову, что одна такая книжка сможет обеспечить его достаточным количеством красок и разнообразными подбадривающими наркотиками на долгие годы.
Он говорил и говорил о своем хобби, и Мерси пыталась сосредоточиться, чтобы запомнить все, что он говорит. Но почему-то ей становилось все сложнее и сложнее сконцентрироваться. Всякий раз, когда Глэдстоун смотрел на нее, она не могла отвести взгляд. Цвет глаз Эрасмуса напоминал ей другой голубой цвет, который она видела совсем недавно. Но где? Мерси никак не могла вспомнить.
— Моему счастью не было предела, когда два года назад на одном из английских аукционов я приобрел эту акватинту Рудольфа Аккермана. — Глэдстоун выдыхал слова так, как любовник нашептывает ласковые слова своей возлюбленной. — Огромное количество английских художников начинали свое творчество, делая акватинты для книг Аккермана.
Слово «акватинта» заставило Мерси вздрогнуть. «Аква»… вода… бассейн… голубой бассейн… Она взглянула на гравюры в книге, которую ей протянул Глэдстоун, и сказала:
— Они очень красивы.
— Очень. Мерси, вы уверены, что вам не слишком жарко? Мы можем уйти из библиотеки и выпить чая со льдом, если хотите.
— О, что вы, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111