Один из таких рейсов неожиданно ознаменовался весьма существенным в его судьбе событием. Однажды среди пассажиров «Константина» оказалась молодая девушка Капитолина Николаевна Якимовская, которая вместе со своей семьей возвращалась в Россию из Европы. Девушка была красива, элегантна, обладала прекрасными манерами. Тридцатилетний капитан, отнюдь не избалованный женским обществом, влюбился в нее, как говорят, с первого взгляда, влюбился пылко и самозабвенно.
Целыми днями Макаров с неуклюжей галантностью водил свою изящную спутницу по кораблю, рассказывал ей про ночные атаки, про штормы и мели, про дальние страны и моря. Рассказчик он был хороший, да и рассказывать хватало о чем. Девушка внимала ему с живым любопытством, ахала, слушая страшные истории, звонко смеялась шуткам. Внимание знаменитого героя, о ком вокруг все столько говорили, было ей очень лестно. Женским чутьем она сразу уловила, что нравится капитану, и благосклонно принимала его не очень-то ловкие ухаживания. Когда Макаров, помогая ей спуститься по трапу, чуть задерживал ее руку в своей, она не спешила ее отнять. Если он что-то говорил, она внимательно смотрела в его оживленное лицо, улыбалась:
– Как это интересно!.. Да, да, вы совершенно правы...
И Макаров совсем потерял голову. Он был влюблен, счастлив, и ему казалось, что все вокруг счастливы и все любят его. Но Макаров оставался Макаровым во всех случаях жизни; даже влюбленный, он не утратил присущей ему смелости и быстроты в решениях и поступках: когда «Константин» подходил к родному берегу, его командир уже сделал предложение Капитолине Николаевне. Оно было принято. И в тот же день вечером жених снова ушел в море. «Служба», – сказали бы одни. «Долг», – сказал бы Макаров.
Будущие супруги были людьми очень разными по воспитанию и биографии. Капитолина Николаевна выросла в родовитой, хотя и среднего достатка семье. Своей дворянской родословной очень гордилась, ревниво относилась ко всем сословным правилам и предрассудкам. Воспитывалась она в Бельгии, в иезуитском монастыре. Получила хорошее образование, но реальной жизни не знала совершенно. Все это было так несхоже с суровым жизненным опытом ее жениха!
Как бы то ни было, Макаров относился к невесте и предстоящему супружеству, по своему обыкновению, очень серьезно и преданно. Сохранилось несколько его писем той поры к Капитолине Николаевне. Они пространны, обстоятельны. В них мало интимности и нежных слов, что обычно составляет непременную принадлежность подобной эпистоляции. Впрочем, здесь следует внести некоторое уточнение: в письмах своих Макаров говорит о любви и даже довольно часто произносит это слово. Более того, говорит о любви темпераментно и страстно. Кто же предмет страсти? Очаровательная невеста? Нет. Без памяти влюбленный капитан посвящает самые пылкие, самые возвышенные строки своих жениховских посланий... кораблю, конечно!
Вот что пишет он о своей любви в одном из писем: «Без сомнения, можно ли не любить то, что любит вас, что сочувствует всякому вашему желанию? Нужно быть бесчувственным, чтобы не отвечать на любовь, – а что судно любит своего капитана, в этом не может быть никакого сомнения! Я в этом уверен, потому что чем же, как не любовью, объяснить себе эту всегдашнюю послушность и эту всегдашнюю покорность?! Я, по крайней мере, горячо люблю свой „Константин“, и мне дорого все, что на нем есть!» И далее в другом письме: «Я не в силах передать тебе, что такое для меня мой пароход! Нужно быть командиром, нужно столько же раз быть в опасности, чтобы понять всю глубину этих чувств!» И наконец, в третьем: «Работа – это моя лучшая и всегда неизменная подруга, я всегда находил в ней утешение».
В этих восторженных словах и в этих серьезных чувствах – весь Макаров той поры. И даже будущее его проглядывается: и о главной любви в жизни (корабль), и о лучшей и неизменной подруге (работе). Так оно и вышло. Но об этом далее.
Макарову пришлось пробыть в женихах довольно долго, почти полтора года. Это было даже больше, чем требовали самые строгие матримониальные обычаи. Однако его никак нельзя обвинить в промедлении или колебаниях по поводу своего решения – на Подколесина, героя гоголевской «Женитьбы», бравый капитан второго ранга совсем не был похож! Впрочем, столь же мало походил он и на романтического влюбленного, этакого прутковского барона фон Грюнвальдуса. Крепкая мужицкая практичность не оставила его даже в пору сердечной страсти.
Он писал своей невесте: «Если я теперь вернусь в Петербург, со мной будут говорить и меня будут слушать, как человека, вернувшегося с войны, но если я после „Константина“ женюсь, а потом уже приеду в Петербург, то на меня будут смотреть, как на человека, вернувшегося после voyage of pleasure [увеселительной поездки] , и никто о деле говорить не станет. Будут только приятно улыбаться и думать в душе, что „весьма натурально, у него на уме молодая жена, а не миноносные лодки...“ Наивная, конечно, „хитрость“, но уж очень „макаровская“! Главное – это дело. Долг.
А отвлекало его от брачного венца много дел. Несколько месяцев ему пришлось пересекать Черное море, перевозя войска и грузы. Он ездил в Петербург и выступал в Кронштадте перед офицерами с докладом об опыте своих минных операций. Наконец в 1878 году произошел его разрыв с адмиралом Поповым.
После войны Макаров ожидал нового назначения. Попов предложил ему весьма лестный пост: стать командиром строившейся царской яхты «Ливадия». Яхта эта была спроектирована круглой, по образцу двух уже существовавших «поповок». И тут Макаров отказался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105