Во времена Макарова во всех флотах господствовало увлечение броненосцами и недооценивалось минное оружие. Считалось, что торпеды – это просто-напросто удлиненный таран. В противоположность таким общепринятым взглядам Макаров отстаивал самостоятельность минного флота и перспективность торпедного оружия. Он предвидел высокую эффективность совместных действий крупных кораблей и миноносцев. При этом он опирался на опыт действий русских минных катеров против турецкого флота. Более того, Макаров сделал далеко идущие выводы об изменении характера морской войны в связи с появлением минного и торпедного оружия, ибо оно давало возможность слабейшему противнику бороться с сильнейшим. Наиболее видные военно-морские теоретики того времени – английский адмирал Ф. Коломб и американский адмирал А. Мэхен – разработали так называемую теорию «морской силы», согласно которой победу на море можно обеспечить лишь созданием подавляющего превосходства над противником. Макаров подверг критике взгляды обоих теоретиков, «основанные на примерах парусной эпохи». Новое оружие делает очень труднодостижимым полное господство в море. Легкие суда, вооруженные торпедами, всегда смогут нанести удар по крупным кораблям противника. Опыт первой и второй мировых войн показал дальновидность нашего флотоводца.
В книге имеется немало иных важных и практически необходимых соображений: о роли баз для военного флота, о методах разведки, о развитии средств связи. Кстати говоря, последний вопрос особенно интересовал Степана Осиповича. В этом деле ему довелось стать одним из ближайших сподвижников того, с чьим именем связано, пожалуй, самое распространенное сегодня в мире открытие XX века. Речь идет об изобретателе радио Александре Степановиче Попове.
С Макаровым они были знакомы давно. Впрочем, что значит «знакомы»? Макаров стал уже известным адмиралом, крупным деятелем русского флота. А инженер Попов – он служил всего-навсего скромным преподавателем физики на минных курсах в Кронштадте. Всегда интересуясь минным делом, Макаров знал и Попова, ценил его за трудолюбие и преданность делу. Но ведь на лбу-то у того не написано, что он вынашивает гениальное открытие... Мало ли с кем сталкивала Макарова его многообразная деятельность? К тому же сам изобретатель был, что называется, неутомимый труженик, бескорыстный и необычайно целеустремленный исследователь, человек по-русски скромный и даже застенчивый. Ему казалось зазорным шуметь о своем открытии, приглашать репортеров или толкаться в чиновных передних. Не слушают, не принимают, не дают средств на завершение работы? Ну что ж, ладно, мы уж и сами как-нибудь сладим... В этом смысле Попову, как и другим талантливым людям России, не хватало именно той настойчивости и силы характера, которыми природа так щедро наделила Макарова.
А Попов продолжал тихо и настойчиво трудиться. Летом 1899 года, находясь по делам службы на Черном море, он с помощью первого в мире подобия радиопередатчика устанавливал беспроволочную связь на расстоянии до пяти верст. Успех был обнадеживающий, сулящий огромные перспективы. Нужно было усовершенствовать прибор, и Попов попросил денег. Просьба его потонула в потоке других, только гораздо более крикливых и беспардонных. Трудно сказать, чем закончились бы усилия русского изобретателя, но на исходе 1899 года адмирал Макаров вспомнил о скромном преподавателе Кронштадтских минных классов. Вспомнил, и как только узнал о его работах, сразу же оценил огромное значение этого открытия в военном деле. При энергичной поддержке Макарова Попов стал налаживать опытную связь по радио между ледоколом «Ермак», занимавшимся спасательными работами в Финском заливе, и материком.
История создания русского радио чрезвычайно поучительна и интересна, но здесь ей нет места, ибо то уже биография Попова, а не Макарова. Но итог оказался таков: 24 января 1900 года около трех часов дня была принята первая в мире радиограмма. Уже на следующий день началась регулярная беспроволочная связь между островом Гогландом и городом Коткой (в Финляндии). Макаров в телеграмме Попову назвал это событие «крупнейшей научной победой».
Так Макаров оказался у колыбели радиовещания. Первый в мире случай практического применения беспроволочного телеграфа навсегда останется связанным с именем русского адмирала. Ему было хорошо понятно исключительное значение радиосвязи для флота (ведь по морю даже телеграфных проводов не проложишь). В течение всех последних лет своей деятельности он настойчиво пытался добиться крупных ассигнований в поддержку работ Попова, оснастить военные корабли радиоаппаратурой.
В частности, в 1902 году Макаров представил тогдашнему управляющему Морским министерством Тыртову специальный доклад о необходимости привлечь Попова для работы на флоте. Он с горечью писал, что изобретатель «на занятия с беспроволочным телеграфом может уделять лишь свои вечера и не имеет необходимой для занятий лаборатории». К сожалению, морское ведомство оказывало помощь Попову очень скупо. Это опять-таки долгая и печальная история, но, как бы то ни было, Россия остается родиной радио, а Макаров – одним из первых людей, практически организовавших радиосвязь.
В XIX веке на всех флотах мира царила чрезвычайно жестокая дисциплина. Взыскания, которым мог подвергнуться матрос даже в мирное время, были очень суровы. При этом забота о быте, питании и режиме матросов почти отсутствовала. На русском флоте это положение усугублялось крепостническими замашками многих офицеров. В ряду других морских начальников той эпохи Макаров представлял собой в этом смысле редкое исключение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105