Ничего
интересного. Внутренний голос настойчиво твердил, что нет смысла кружит
ь по квартире, главное уйти вовремя!.. Уйти вовремя!.. Расхожие истины имеют
свой глубокий смысл, лучше не забывать о них. Это избавило бы меня от многи
х неприятностей. Когда я вернулся в комнату, где папаша Кабироль держал с
вою лавочку, на меня обрушился удар тупого орудия по затылку. Ослепнув от
боли, я исполнил парочку балетных пируэтов, а затем звезды посыпались у м
еня из глаз. Теряя сознание, я еще слышал, как внутренний голос мягко нашеп
тывал, что "нечестно нажитое добра не принесет" и что "за преступлением все
гда следует расплата". Вот уж о чем я не подумал!
* * *
Иветт Шовире, Зизи Жанмэр или Людмила Черина... Я не был уверен. Но одна из ба
летных див. Любая. Обнаженная малютка из массивного золота плясала на мо
ей груди, как перед тем, казалось, танцевала на груди Кабироля. Две маленьк
ие туфельки из белого атласа щекотали меня в области левой груди. До моих
ноздрей доносился хорошо знакомый аромат, уже встречавшийся мне два раз
а. Аромат губной помады, девушки в подъезде и помады на губах ростовщика.

Я выругался, пошевелился, перекатился на живот и с трудом приоткрыл глаз
а. Вдвоем с Кабиролем мы образовывали чудесную парочку, милый сюжетец дл
я каминных часов, каких столько производят в этом квартале.
Полежал на животе, повернул голову на бок, прижав ухо к полу, вроде индейца
на тропе войны, следящего за передвижениями противника.
Боже мой! Сколько времени я уже нахожусь здесь? Несмотря на застилавшую г
лаза пелену, мне показалось, что предметы видятся яснее, чем раньше. Что эт
о Ц свет нового дня или искусственный?
Я закрыл глаза. Обнаженная женщина не давила больше на мою грудь, но арома
т остался, стойкий и одуряющий.
Я снова открыл глаза. В несколько сантиметрах от моего лица маленькая но
га, обутая в змеиную кожу, раздавила каблуком выпавший из пепельницы оку
рок. Обтянутая прозрачным чулком, она была красива. Я снова выругался и вы
бросил руку вперед, пытаясь схватить ее за щиколотку. Нога внезапно исче
зла из моего поля зрения, раздался щелчок, и все погрузилось во мрак.
Вдалеке захлопнулась дверь, затем наступила тишина. Тишина, населенная р
азличными шумами: стонами ветра, стуком дождя, тиканьем часов, перебивае
мым странной дрожью, гулом у меня в ушах. Но не осталось ни мурашек по коже
... ни аромата духов. Только запах пыли, затхлый дух сырости и еще один запах
, пошлый, тошнотворный: запах крови. От него вполне можно было снова потеря
ть сознание.
Но было не время. Опершись локтями, я сумел встать на четвереньки. Некотор
ое время оставался в этой позе, мотая головой, смутно различая перед собо
й словно покачивавшуюся фигуру Кабироля. Наконец, цепляясь за мебель, я п
однялся. Вокруг меня сгущались сумерки. Я испытывал потребность ясно взг
лянуть на происходящее, во всех смыслах этого слова. Возможно, небольшая
доза света смягчит испытываемое мной головокружение, усиливавшееся от
полумрака. Я нажал кнопку выключателя настольной лампы.
Разлившийся свет упал на рукоять ножа для разрезания бумаги, вызвав на н
ем яркий теплый отсвет. Что же до предполагаемых прогулок обнаженной жен
щины из золота, то они мне только померещились. Она не покидала груди Каби
роля, чтобы пронзить мою, а оставалась прикованной к месту, замерев с подн
ятой ногой. В определенном смысле мне так больше нравилось.
Таким образом, к кинжалу не прикасались. Зато прикоснулись к двум другим
вещам: к губам умершего, с которых стерли следы помады, и к бумажнику, боль
ше не оттопыривавшему карман, куда я его вернул после денежного кровопус
кания.
По ассоциации я осмотрел собственные карманы. Пятьдесят купюр по-прежне
му оставались в моем распоряжении. Повезло. Я еще поздравлял себя с этим, к
огда раздался телефонный звонок.
В тот момент я еще плохо соображал и к тому же находился слишком близко к а
ппарату, чтобы проконтролировать реакцию. Пока я понял, какую неосторожн
ость совершаю, липкая от сырости трубка уже касалась моего уха. Вначале з
азвучал "Вальс гордецов" из фильма Ива Аллегре, а потом, на фоне музыки, раз
дался голос:
Ц Это вы, Кабироль?
Молодой торопливый голос, голос человека, которому не терпится сообщить
важное известие. По крайней мере, так мне показалось. Хотя, возможно, я дра
матизировал. Ситуация очень располагала к драматизированию.
Ц Кто вам нужен?
Музыка замолкла, остался только голос:
Ц Тэмпль, 12-12.
Тэмпль, 12-12. Чудесно. Номер телефона старого скряги. Он маячил у меня перед г
лазами, написанный на диске. Тем не менее, я попросил повторить:
Ц Тэмпль Ц как?
Ц 12-12.
Ответ сопровождается ругательством.
Ц Вы ошиблись.
На другом конце провода, не извиняясь, бросили трубку. Я сделал то же самое
и достал носовой платок, чтобы слегка навести чистоту. Протерев трубку, я
подумал, что пора бы сменить помещение. Слишком давно я здесь нахожусь, со
вершая глупость за глупостью, и слишком много людей с различными намерен
иями назначили свидание в этих местах.
Бросив последний взгляд на папашу Кабироля и его хозяйство, я выключил с
вет и направился к выходу. Переступая порог квартиры, я вдруг испытал стр
анное чувство, что "это уже было". Ощущение оказалось поверхностным, летуч
им и, мгновенно мелькнув, исчезло, подобно смутному воспоминанию, которо
е словно подмигивает издали, но не конкретизируется, а скрывается в тума
не памяти быстрее, чем блуждающий огонек. Хотя не столь бесследно, так как
после него остается чувство неудовлетворенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45