Свою же пустяковую рану он вообще не принимал в расчет. В конце концов он свел разговор к шутке, сказав, что произошедшее всего-навсего досадная неприятность и не более того.
Коронер вынес вердикт о смерти в результате несчастного случая, что было вполне объяснимо в свете того, что Тони Кавано любил насладиться спокойными минутами курения на крепостной стене каждый раз, когда гостил в замке Белмонт. Было высказано предположение, что Тони попытался прикурить сигару от фонаря, но тот разбился и обрызгал его маслом, которое и загорелось. Итак, доброе имя Тони и всех Кавано было спасено.
После дознания Дейрдре уложила свои вещи и вместе с Арманом отбыла в Марклифф. Рэтборн был вынужден признаться, что ожидал со стороны жены некоторых объяснений, но никаких объяснений не последовало.
Рэтборн уже вознамерился двинуться дальше, как вдруг заметил солнечный блик, играющий на каком-то предмете на краю башни.
Это оказался пистолет Дейрдре. Никто о нем не вспоминал с той самой ночи. Рэтборн поднял его и тут же вспомнил, как хладнокровно Дейрдре целилась ему в сердце. О Господи! Это воспоминание будет мучить его до конца дней. Он стиснул зубы.
Нажала бы Дейрдре на курок или нет, если бы, он тронул ее братца?
Этот вопрос мучил Рэтборна. Он не давал ему спать по ночам. Единственным утешением для него было бренди.
Рэтборн вытянул руку и направил дуло на ветку платана, что рос в двадцати шагах от него. Выстрелила бы или нет? Рэтборн прицелился. Выстрелила бы? Или?.. Рэтборн спустил курок.
– Дейрдре! Ты читала сегодняшнюю утреннюю газету?
Дейрдре повернула голову от окна гостиной на втором этаже, откуда открывался живописный вид на аллею, обрамленную прекрасными вязами, обозначавшими въезд в Марклифф, и с отсутствующим видом посмотрела на брата.
– Какую газету?
– «Таймс», конечно, – ответил Арман с некоторой резкостью. Заметив печальные глаза и бледность сестры, он смягчился: – Думаю, ты сочтешь это интересным. Послушай:
«Седьмого сентября в Сент-Джеймсском дворце должна состояться приватная церемония, во время которой достопочтенный майор граф Рэтборн будет удостоен награды – памятного меча – за выдающиеся заслуги на службе его королевского величества.
На Рэтборна, служившего последние пять лет в Европе в Седьмом гусарском полку и облеченного особыми полномочиями во время войны против Наполеона, была возложена миссия создать сеть контрразведки, которая бы эффективно действовала против французского разведывательного корпуса, особенно в месяцы, предшествовавшие битве при Ватерлоо.
Миссис Мария Дьюинтерс, известная лондонская актриса, тесно связанная работой с графом в Испании и позже в Бельгии, заслужила особую благодарность принца-регента за услуги, оказанные его величеству.
Граф Рэтборн, как, возможно, помнят читатели, сочетался браком шестнадцатого июня, за два дня до славной битвы при Ватерлоо, с девицей мисс Дейрдре Фентон.
Миссис Дьюинтерс собирается вступить в брак в Париже в конце этого месяца с капитаном Родериком Огилви из конногвардейского полка. Сообщение о помолвке можно найти на одной из страниц этого номера.
Издатели «Таймс» спешат первыми поздравить...»
– Дай-ка мне посмотреть! – воскликнула Дейрдре и вырвала газету из рук брата.
Она прочла заметку от начала до конца дважды, затем торопливо начала листать газету, пока не нашла страницу с сообщением о предстоящем бракосочетании.
– Господи, я чувствую себя ужасно, – проговорил Арман, встретившись глазами с Дейрдре. – Как подумаю, в чем обвинял его и Марию Дьюинтерс, и все только из-за того, что они в одно время оказались в Париже! – Он болезненно застонал. – Тони Кавано! Как я мог допустить, чтобы он так долго дурачил меня! И с самого начала!.. О, я надеюсь, что Господь отправил его поджариваться в ад!
– Но Гарет должен был что-нибудь сказать! Откуда мы могли знать?
– Он не мог этого сделать. Такой человек, как Рэтборн, не стал бы унижаться до того, чтобы защищать себя от мелочных нападок. Мне следовало лучше разобраться в нем! Как я мог быть таким тупым? Даже в Брюсселе я мог заметить, сколь высокого мнения о нем офицеры и солдаты Седьмого гусарского полка!
– А как насчет его ненависти к французам?
– Я услышал об этом от Тони Кавано, как и историю о том, что он повесил двух молодых людей за дезертирство! Мне следовало бы знать, что дезертиров расстреливают, а не вешают. Но у Тони нашлось правдоподобное объяснение всему.
– О! – тихо простонала Дейрдре и опустилась на стул.
– Интересно знать, – проговорил Арман в задумчивости, – возможно ли, что Кавано настраивал таким же образом Рэтборна против меня? Это могло бы объяснить нашу взаимную неприязнь.
– Думаю, что во всем остальном виновата я.
– Ты?
– Рэтборн не одобрял мое слишком заботливое отношение к тебе.
– Не одобрял? Я тоже не одобрял, как мне кажется теперь. Думаю, что изрядная порка в те времена, когда я был мальчишкой, пошла бы мне на пользу.
– Арман! – воскликнула Дейрдре.
– Это так. Если бы у меня был опекун вроде Рэтборна в последние пять лет, я не стал бы так бросаться в омут удовольствий и втягивать тебя в сомнительные авантюры.
– Потому что ты опасался бы гнева Рэтборна? На лице Армана появилось удивление:
– О нет, потому что я хотел бы добиться его одобрения и расположения.
Теперь настал черед Дейрдре удивляться.
– Арман, ты понимаешь, что говоришь? Мы, конечно, во многом неверно судили о Рэтборне, но я не могу забыть, даже если это можешь ты, что, если бы ты оказался предателем, он бы подстроил для тебя несчастный случай или... Так сказал Тони Кавано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97