Бонапарт был твердо намерен до конца года отправить свой флот на завоевание Британии.
– Да, все действительно выглядит мрачно, – заметил Каннинг, когда мистер Питт завершил свой рассказ.
– Согласен, – ответил Питт. – Однако на нашей стороне есть два преимущества.
– А именно?
– Адмирал Нельсон, это раз. Французы не могут сравниться с ним, и они знают это. И, конечно, – Питт снова одарил собеседников одной из своих редких улыбок, – тяжелый английский климат. Характерно отвратительная для Ла-Манша погода, на которую мы обычно сетуем, может, однако, оказаться спасительной для Англии.
Потом заговорили о речи мистера Фокса, назначенной на следующий день. Месяц назад казалось, что очень важно заручиться поддержкой мистера Фокса для возобновления военных действий с Францией. Но в течение нескольких недель произошло много событий, изменивших общественное мнение. Немалую роль в этом сыграло намерение Бонапарта сделаться императором. Совершив этот опрометчивый поступок, Наполеон лишился большой доли благосклонности, которую питали к нему нижние слои населения Англии. Наследственная монархия, какой бы она ни была несовершенной, была гораздо предпочтительнее тотальной диктатуры.
Кэм лениво слушал, как его коллеги строили предположения, какой линии будет придерживаться Фокс во время завтрашних дебатов и как им следует действовать, если тот попытается им помешать. Про себя Дайсон жалел, что решающее столкновение французского и британского флота откладывалось, пусть даже на несколько месяцев. Из-за этого обстоятельства придется продлить пребывание Габриель де Бриенн в его доме, тогда как, уверял себя Кэм, ему с трудом удавалось подавить желание избавиться от девчонки. Возможно, тогда, когда его планы принесут плоды и девушка вернется во Францию, он сможет сосредоточиться на других, более важных вещах.
Голоса беседовавших не умолкали, и Кэм впервые серьезно задумался над тем, какая жизнь ждет Габриель, когда девушка вернется на родину. К тому времени Маскарон, конечно, заплатит за ту роль, которую он сыграл и сентябрьских расправах. Некому будет направлять его внучку, никто не позаботится о ее интересах. А если кто-то и нуждался в опеке и помощи, думал Кэм, то это Габриель де Бриенн.
Кэм был не готов к угрызениям совести, нахлынувшим на него. Со смертью дедушки Габриель осиротеет, ей не к кому будет идти. Голиафа, ее личного телохранителя, Кэм не брал в расчет. Этот человек не обладал влиянием. Конечно, Голиаф был предан девушке, но никакая преданность не спасет Габриель де Бриенн, если какая-нибудь высокопоставленная фигура французского общества решит сделать ее своей жертвой. По всей вероятности, Габриель придется снова пуститься в бега.
Размышления Кэма вызвали у него беспокойство. В мгновение ока герцог рассеянно попрощался с собеседниками и уже шагал по направлению к Ганновер-сквер, продолжая раздумывать, как поступить с Габриель де Бриенн. Мысль о том, что проблема будет решена, если пощадить Маскарона, даже не приходила Кэму в голову. Они так долго разрабатывали этот план, и он был так дорог сердцу Колбурна, что его целесообразность невозможно было подвергать сомнению. Кэм подумывал о том, чтобы оставить Габриель у себя, на самом деле сделать ее своей подопечной и ввести девушку не во французское, а в английское высшее общество.
Чем больше герцог размышлял, тем достойнее ему казалась эта идея. Он же не чудовище какое-нибудь, чтобы без зазрения совести отправить девушку назад во Францию, навстречу трудностям и неопределенности. Габриель не повинна ни в каких прегрешениях, и Кэм не из тех, кто перекладывает свои обязанности на чужие плечи, какими бы неприятными они ни были. Да, Габриель и не подумает поблагодарить его за старания. Впрочем, он не собирался посвящать девушку в свои планы. А к тому времени, когда Габриель разгадает его замысел, она, возможно, успеет примириться с судьбой.
Впервые после похищения Габриель Кэм почувствовал, что с его плеч свалился непосильный груз. Он все сделает правильно, обещал себе герцог: компенсирует девушке потерю родины, те страшные минуты, которые ей пришлось пережить, когда агенты Родьера охотились за Маскароном.
Мысли Кэма полетели вперед, туда, где он будет, наконец, свободен от ответственности за Габриель де Бриенн. Этот день наступит, когда она выйдет замуж за какого-нибудь титулованного джентльмена. Кэм сразу же вспомнил о Лэнсинге, но быстро отбросил его кандидатуру. Хотя Колбурн видел, что Габриель нравилась его другу, совесть не позволяла герцогу разрешить Саймону жениться на такой мегере. Кэм был уверен, что Габриель будет веревки вить из Лансинга. Мужчина, который станет супругом Габриель де Бриенн, должен обладать более решительным характером, чем бедный мягкосердечный Саймон. Этой девушке нужна твердая рука и воля, которая была бы сильнее ее собственной. Кэм осознал, что понятия не имеет, где найти такой идеал.
Как и следовало ожидать, следующим вечером, когда Чарльз Фокс встал, чтобы обратиться к зрителям, палата общин были забита до отказа. Хотя другие парламентарии тоже принимали участие в дебатах, все знали, что гвоздь программы – соперничество Питта и Фокса. На этот раз парламентские репортеры были на месте с карандашами наготове, когда Фокс произнес вступительные слова.
Кэм был уверен, что никогда еще не слышал речи лучше. Она была одновременно прозрачной и полной тонкостей, язвительной и ужасно остроумной, и главное, во всем превосходила речь предшественника. Там, где мистер Питт узко подошел к проблеме, Фокс ссылался на всеобщие принципы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128