Белая пластиковая мебель, красные шелковые занавески, огромные вентиляторы под потолком, покрытая лаком деревянная стойка, за которой ни души. Наконец показался мужчина неопределенного возраста и внимательно посмотрел на посетителей.
— Нам какого-нибудь сока, пожалуйста, — попросил Гриша, стягивая через голову мокрую рубашку и развешивая ее на спинке соседнего стула.
То же самое сделал и Лева. Немного погодя последовала их примеру и Ева, оставшись в одних брюках. Мужчина — а это был, судя по всему, хозяин кафе — от изумления чуть не расплескал принесенный на подносе в высоких бокалах сок.
— Персиковый, со льдом, — сказал он, не сводя глаз с полуобнаженной Евы. — Девушка, может, вам принести что-нибудь сухое…
— Что вы имеете в виду?
— У меня есть чистый белый халат.
— Спасибо. Я хочу остаться так.
Он ушел, бормоча себе что-то под нос, а Ева расхохоталась. Причиной было, конечно, «Божоле» и то состояние вседозволенности, которое так и не отпускало ее.
— Если бы не моя температура, я бы, пожалуй, побегала босиком под дождем, — сказала она, глотая приторный сок и требуя, чтобы принесли еще и еще. — Лева, между прочим, мы так ничего и не сделали, не упаковали…
Отвезите меня домой. Мне холодно. Я устала.
Что было дальше, она помнила смутно. Очнулась она уже в Москве. По крыше машины барабанил дождь, вода заливала стекла.
— Приехали, — сказал Лева.
— Холодно… Гриша, где билет?
— Я привезу тебе его завтра утром. Пойдем. — Он подхватил чемодан и проводил ее до дверей.

* * *
Еву разбудил звонок. Она, в полной темноте, на ощупь, нашла трубку, схватила и прижала ее к уху.
— Ева? Это Бернар. Я не могу без тебя. Я совершил страшную глупость. Главное — ничего уже не исправишь.
— О чем ты? Где ты?
Но в ответ раздались лишь длинные гудки.
Она слышала его голос так близко, так явственно, словно он разговаривал в соседней комнате. Сон закружил обрывки ее мыслей и унес с собой в голубые лабиринты подсознания.
А утром приехали Гриша и Лева. Они вынесли из квартиры Фибиха работы, упаковали их и проводили Еву в аэропорт.
— Ты не забудешь передать Натали мое письмо? — спросил ее на прощание Драницын и поцеловал в щеку. Ветер играл его светлыми спутанными волосами.
— Не забуду. — Еву до сих пор знобило, все происходящее казалось ей нереальным.
— Я тебе позвоню, — обнял ее Гриша. — Объяснишь своей покровительнице, что пять картин ты оставила мне. А я уж знаю, что с ними делать. Все будет хорошо. — Он поцеловал ее в другую щеку.
И ей стало страшно. Вдруг с Бернаром что-то случилось? Или с Натали? Ведь она была совсем плоха?
Самолет оторвался от земли и стал набирать высоту. Еве захотелось персикового сока. Стюардесса принесла ей лимонад и аспирин.
— Приятного полета, — сказала она по-французски, и Ева ее отлично поняла.

* * *
Некоторое время она стояла в нерешительности перед воротами, увитыми диким виноградом, пока вдалеке не увидела Сару. Та беседовала с садовником. И тогда Ева позвонила.
Сара, заслышав звонок, побежала по дорожке к воротам.
— С приездом, — до отвращения вежливо произнесла служанка и открыла металлическую калитку.
Казалось, Ева никуда и не уезжала. Тихо и спокойно было в этом райском месте, где каждый был занят своим делом. Натали сидела на террасе, подставив солнцу свое тонкое лицо.
Увидев приближающуюся Еву, она встала и принялась нервно обмахивать лицо руками:
— Приехала? Ты приехала?
Ева приблизилась к ней и поняла, что Натали хочет обнять ее. Неужели она думала, что Ева не вернется?
— Конечно.
— А если бы не Бернар, то могло бы быть иначе? — осторожно спросила Натали, усаживая Еву и жестом подзывая Сару. — Принеси чего-нибудь, видишь, человек с дороги…
— Где Бернар? Где ты его оставила, в аэропорту?
И тут до Евы дошло, что в аэропорту она оставила свой багаж — два ящика с картинами.
— Знаете, у меня температура… Я совершенно потеряла чувство реальности. Натали, я оставила в аэропорту все свои картины.
— А Бернар? Разве он не заберет их? — По тону, которым все это было сказано, Ева догадалась, что Натали начинает кое-что понимать.
А именно: Бернара Ева не видела.
Натали, Ева и Франсуа на фургончике приехали в аэропорт.
Пока Натали со знанием дела получала драгоценный багаж, Ева стояла неподалеку. Она находилась в полуобморочном состоянии. Наконец, когда все формальности были улажены, ящики погружены в фургон и отправлены с Франсуа домой, Натали взяла такси и повезла Еву в ресторан.
Крохотный, с белоснежными развевающимися на ветру тентами и плетеной мебелью, ресторан располагался на берегу Сены. Оттуда открывался вид на причал, возле которого сверкала свежевыкрашенными бортами голубая яхта.
Рядом с ней по колено в воде стоял худенький загорелый мальчик в красных шортах и дразнил большущего рыже-белого сенбернара. Солнце плескалось в зелено-мутной воде, в воздухе носился запах жареной рыбы и кофе.
— Так вы не встретились с Бернаром?
— Нет!
— Но ведь он вылетел практически вслед за тобой! Вы с ним не могли не встретиться!
— Возможно, у него в Москве были какие-то дела…
— Ерунда! Никаких дел! Он как сумасшедший помчался за тобой. Он мне наговорил такого, что только слабоумный не понял бы, как он влюблен в тебя… — Натали осеклась, словно боясь сказать лишнего, и надолго замолчала.
Принесли салат и жаркое. Обед прошел в тягостном молчании. Натали, не вполне уверенная в том, что Ева знает об их с Бернаром контракте, так и не рассказала ей, что же произошло. Неужели Бернар расторг контракт? А потом, приехав в Москву, позвонил и сказал о том, что «совершил страшную глупость»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48