Лицо, вставшее перед ее внутренним взором, было лицом Кина. Она до сих пор ходила по тонкой линии, разделявшей любовь и ненависть к человеку, открывшему ей силу страсти, человеку, лишившему ее семьи.
Алекса высвободилась из сильных объятий и повернулась спиной, стараясь собраться с силами.
– Пожалуйста, уйди. Мне надо побыть одной… подумать. Одинокий Зимний Волк молча поднялся на ноги, встал позади нее, поправил спутанные локоны, спадавшие по спине.
– Ты знаешь, я хочу, чтобы ты стала моей женщиной, – пробормотал он ей в шею. – Я смогу защитить тебя. Осейджи с почтением относятся к жене сына вождя. Прямая Стрела будет недоволен, но мы с ним всегда расходимся во мнениях.
Он предлагал ей убежище в этом суровом, незнакомом мире, но Алекса уже знала, что другое красивое лицо будет постоянно преследовать ее, отказываясь оставить в покое. И все же как она может отвергнуть сына вождя, единственного человека, который отнесся к ней уважительно?
– Мне нужно время, чтобы обдумать твое великодушное предложение. – Она повернулась и взглянула в его мягкие глаза. – Пожалуйста, передай отцу, что я оплакиваю потерю моей семьи и очень сожалею, что так грубо говорила с ним. Этого больше не повторится.
Одинокий Зимний Волк чуть заметно кивнул и собрался уходить, но замешкался, повернулся и снова оглядел эту загадочную красавицу.
– Этой ночью тебе будет даровано уединение, но отец поставит охрану у входа, чтобы удостовериться, что ты не сбежишь. – Он сделал паузу и подарил ей еще одну улыбку. – Я не смогу слишком долго защищать тебя от Прямой Стрелы, потому что ты – его добыча и его собственность. – Он указал на кожаный ремешок пленницы у нее на шее и полосы желтой краски на ее щеках. – На тебе его клеймо, и немало времени уйдет, чтобы договориться с ним и выторговать тебя.
Спустя несколько минут Алекса услышала доносящиеся снаружи сердитые голоса. Она выглянула из хижины и увидела Прямую Стрелу и Одинокого Зимнего Волка, с головами ушедших в спор. С отчаянием подумала она, что Прямая Стрела не согласится на обмен – белая женщина унизила его перед сыном вождя, и он будет искать способ отомстить ей. Алекса ощущала себя предметом мебели, который можно продать или обменять. Сначала отец обращался с ней как с бессловесной рабыней, теперь осейджи смотрят на нее как на собственность, которую надо разделить между смелыми воинами.
Увидев, что два индейца расстались не дружеским образом, Алекса опустила бизонью шкуру, заменявшую дверь, и спряталась от внешнего мира. Она обязана найти способ и сбежать. Она не может жить с индейцами и вообще не может жить, пока не отплатит Кину Родону. Это он бросил ее в неведомый, абсолютно чуждый, жестокий мир, и теперь в ее сердце набралось слишком много горечи. Она не могла даже ответить на доброту Одинокого Зимнего Волка.
А он заслуживал лучшей женщины, чем та, что продолжает постоянно вспоминать лицо мужчины, сначала взявшего ее и лишившего невинности, потом оставившего на произвол судьбы. Хоть сын вождя и может дать ей защиту, окружить заботой и вниманием, но ему не удастся стереть память о Кине. Он всегда будет только замещать его. Алекса испытывала к Одинокому Зимнему Волку теплое дружеское чувство, но не более того.
Самые разные эмоции кипели и сражались в ней. Ей хотелось кричать и визжать изо всех сил, чтобы хоть как-то облегчить горечь потери, крушение всех надежд. Наконец она глубоко вздохнула и вытерла с лица последние слезы. Нужно было выжить и набраться сил, чтобы встретиться лицом к лицу с постигшим ее несчастьем.
Тьма накрыла Место Многих Лебедей – деревню на круче у реки Осейдж. Алекса сидела в отведенной ей хижине, ждала возвращения Одинокого Зимнего Волка и молилась, чтобы найти способ побега. Горечь в сердце не утихала. Она хотела встретиться с Кином Родоном, рассказать ему, что случилось с ее отцом и братом. Потом вцепиться ногтями в лицо и заставить пережить хоть долю той пытки, которой подверглась она. Она презирала и его, и себя. И еще злилась на себя за то, что мысли о Кине с легкостью расшевелили уснувшую было страсть, разбудить которую не удавалось пока больше ни одному мужчине. Ее влечение к нему перемешивалось с горем от потери родных, и это бесило Алексу до крайности. Как может один человек вызывать столько противоречивых чувств? И как может она стремиться к тому, кто причинил ей столько горя?
В глубине души Алекса Карвер, конечно, признавала, что Кин предупреждал ее и просил остаться в Сент-Луисе, но не могла справиться с собой. Если бы она и правда нравилась ему, то он никогда не позволил бы Джастину отправиться на Запад… Алекса приглушила всхлип и проглотила слезы, вспомнив, что не сообщила Кину, что ее семья покидает Сент-Луис. А почему? Да потому, что знала – ему нет до этого никакого дела. У Кина Родона нет ни унции совести или чести. Сердце его вырезано из самого твердого камня, и ей как-то не верилось, что Кина обеспокоит то, что произошло с ней и ее родными. Нет, он скорее всего рассмеется, гневно думала она. Она с легкостью могла себе представить это я-же-тебе-говорил выражение на его жестком лице.
Бизонья шкура отодвинулась, прервав ее невеселые размышления. Алекса вздрогнула, увидев темное, суровое лицо Прямой Стрелы. Он поставил тарелку с едой, пробормотал что-то неразборчивое и прошагал к выходу. Алекса осторожно попробовала странное кушанье – решительно ни на что не похоже. У него был странный, незнакомый запах, но Алекса давно ничего не ела, лишь однажды выпила немного воды. Пока она ковырялась в тарелке, у входа появился Одинокий Зимний Волк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140