– И за что мне подвалило такое счастье, Чикаго? – спросил он, целуя кончик ее вздернутого носика.
– За то, что ты полюбил меня, когда я думала, что ты до этого никогда не дойдешь, – ответила она и, привстав на цыпочки, одарила его пламенным поцелуем. – Правда, тебе для этого потребовалось слишком много времени, Монтана. Ведь любовь смотрела тебе прямо в лицо, а ты ее не узнавал.
Улыбка сбежала с лица Дру. Он поднял свою большую руку и с любовью коснулся нежного личика Тори.
– По правде сказать, я думал, что ты слишком хороша для меня. – Его глубокий баритон звучал мягко и чуть хрипловато. – И ты была такой невинной девочкой, когда впервые призналась мне в своей любви. Я был уверен, что ты испытываешь только наивную влюбленность, от которой к концу нашего путешествия и следа не останется.
– Мое чувство было совсем не временное, – заверила его Тори. Она положила руки ему на плечи и игриво улыбнулась. – Я всегда знала, чего хочу, но ты был слишком жаден, чтобы мне это дать.
Руки его скользнули вдоль ее талии и остановились на бедрах.
– Знаешь, я думаю, что полюбил тебя в тот момент, когда ты всходила по ступеням в церковь, точно печальная маленькая принцесса из сказки. – Он опустил голову и коснулся ее губ. – Я позавидовал Хуберту за то, что он получит такую награду, которой совсем не заслуживает. И чем дольше я общался с тобой, тем больше желал, чтобы ты осталась со мной навсегда. Я хотел, чтобы из наивной неопытной девчонки ты стала взрослой женщиной, которая смогла бы жить в моем мире. А когда мне это удалось, я был уже не в силах расстаться ни с тобой, ни с воспоминаниями…
Его нежное признание тронуло ее душу, и она наградила его улыбкой, сверкающей, как лунный свет Монтаны.
– Я люблю тебя так сильно… Наверное, даже слишком сильно…
Дру отрицательно покачал головой.
– Слишком сильно – это недостаточно, Чикаго, – пробормотал он. – Задуши меня своей любовью… – Он полез в карман, достал жемчужное ожерелье и застегнул его на ее лебединой шее. – Я сохранил те бусинки, которые ты роняла на дорогу, чтобы указать мне путь, отдал их нанизать, и теперь ожерелье как новое. – Его указательный палец скользнул по нитке жемчуга, охватывающей шею. – Я хочу, чтобы каждая из этих бусинок напоминала тебе о том, что с нами было, и о том, что еще будет.
Дру внезапно резко отстранился, и она нахмурилась, ничего не понимая.
– Боже всемилостивый, я совсем забыл! – Крепко взяв ее за руки, Дру повел Тори на балкон.
– Что, бога ради?.. – Она остановилась на полуслове, заметив в лунном свете, что окружающий пейзаж как-то изменился. На расстоянии пятидесяти ярдов от дома росли две стройные трехфутовые сосны, которых совсем недавно здесь и в помине не было. Ее густые ресницы взлетели вверх, и она увидела, как Дру с усмешкой смотрит на нее.
– Мы посадили два вечнозеленых дерева по обеим сторонам парадного входа, так что, куда бы ты ни взглянула, ты увидишь символ моей любви к тебе. Вечной… как вечнозеленое дерево… – Дру положил мускулистую руку на плечо Тори и прижал ее к себе, так что она почувствовала биение его сердца.
Поток счастливых слез хлынул по ее щекам, и Дру смахнул их тыльной стороной ладони.
– Не надо слез, Чикаго, – прошептал он. – Я хочу слышать только твой смех и греться в лучах твоей любви. – С лукавой улыбкой Дру взглянул через плечо в сторону спальни. – Какой у нас сегодня джем?
Воспоминание о том волшебном утре, которое было, казалось, целую вечность тому назад тронуло губы Тори озорной усмешкой.
– Персиковый.
Дру легко поднял ее на руки и отнес на постель.
– Самый мой любимый, – пробормотал он, а голубые глаза его сверкали в предвкушении предстоящего.
Когда Дру навзничь упал на кровать, прижимая к себе Тори, ее нежный смех затопил его. Фиалковые глаза мерцали в свете лампы, освещавшей их комнату, серебристо-пепельные волосы напоминали гриву Лунного Огня, и Дру чувствовал себя на вершине блаженства. Он хотел провести всю свою жизнь в нежных объятиях Тори, наслаждаясь любовью, на которую он никогда не смел надеяться. Он всегда считал, что его женатые братья стали несдержанными и сентиментальными, женившись на женщинах своей мечты. Но Дру и сам сейчас чувствовал, что стал несдержанным и сентиментальным. Эта ослепительная фея сломала барьеры, сковывающие его чувства, и их бурлящий поток, точно гейзер, вырвался наружу.
– Господи, Чикаго, те чувства, которые я испытываю к тебе, столь ослепляют меня, что я просто не могу выразить их словами, – расстроенно выдохнул он.
Руки Тори скользнули под его рубашку, дразняще касаясь его мускулистой груди, и она с явным намеком просунула колено между его ног.
– Если слова даются тебе так тяжело, Монтана, почему бы тебе не показать, как сильно ты меня любишь. Я бы даже предпочла это…
Дру нарочито медленно провел загорелыми пальцами по ее плечу, дюйм за дюймом сдвигая вниз платье и открывая своему ненасытному взору белоснежную кожу.
– С удовольствием, Чикаго. – Его голос звучал глухо, нежность к ней сжимала ему горло. – Я надеюсь, у тебя нет других планов на сегодня. Я намерен очень подробно рассказывать тебе о своей любви.
Его соблазнительная улыбка и блеск страсти в глазах убеждали Тори в том, что он будет любить ее всю ночь, и это компенсирует ночи, потерянные из-за непонимания и препятствий, стоявших между ними в последние несколько дней.
– Интересно, ты хоть раз мог бы назвать меня по имени? – проговорила она, а руки ее изучающе касались сильного мужского тела.
– Викторией звали того не по летам развитого ребенка, которого я встретил три месяца назад, – прошептал Дру, стягивая с нее голубое атласное платье, мешавшее ему видеть каждый дюйм ее восхитительного тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109