Городской дом Кинсмиров стоит запертым уже два года.
Даруэнт, задумавшись, опустил голову. Два дома — один в городе, другой в деревне — собирали пыль и оплетались паутиной с тех пор, как родители Фрэнка обосновались за границей.
— Тюрьма плохо на вас подействовала, — вздохнула Кэролайн, видя, что он расстроен. Ее голос смягчился. — Но не бойтесь, она не довела вас до безумия. Я признаю, что... возможно, вела себя скверно.
— Благодарю вас, — с плохо скрытым сарказмом отозвался Даруэнт. — Позвольте и мне признаться кое в чем. Каждый ваш взгляд и жест приближают меня к безумию куда сильнее, чем вы думаете. Если я еще хоть ненадолго задержусь в этой комнате, то без лишних разговоров схвачу вас и... осуществлю мои супружеские права. Но я не должен этого делать.
— Конечно, не... Почему?
— Потому что тогда брак никогда не будет аннулирован. Очевидно, это средство проще, чем убийство. Вот почему вы ведете себя как Афродита, не так ли?
Кэролайн от возмущения открывала и закрыла рот, не в силах вымолвить ни слова. Наконец к ней вернулся дар речи.
— Вы уберетесь из этой комнаты и из этого дома, чего бы это ни стоило! — воскликнула она. — Я ненавижу скандалы так же, как их всегда ненавидели Кинсмиры — даже Фрэнк. Но я не стану это терпеть. — Она протянула руку к шнуру звонка, свисающему с потолка возле ванны. — Я вызову горничную, слуг, и вас вышвырнут на улицу!
— Вы забываете, мадам, что хозяин этого дома — я.
— Вот как? Посмотрим! — Кэролайн дернула шнур.
— Как вам будет угодно, — вежливо произнес Даруэнт.
Поднявшись с кресла, он подошел к двери, отпер и открыл ее. Снаружи стояла Мег, хорошенькая темноволосая горничная. Ее розовое лицо стало пунцовым. Она держала голубую шляпу Кэролайн с высокой тульей и двумя желтыми перьями.
— Мег, — спокойно и холодно заговорила Кэролайн, — принеси мне мой халат, а потом сообщи Элфреду, Томасу и Леонарду, что милорд лишился рассудка и его следует убедить не удостаивать нас своим обществом.
Даруэнт протянул руку и с любопытством взял у испуганной горничной шляпу Кэролайн.
— Стойте, где стоите, Мег, — посоветовал он.
— Ты слышала мой приказ, Мег, — резко произнесла Кэролайн.
Даруэнт улыбнулся горничной:
— Дорогуша, вы, хотя и не по своей вине, безусловно, слышали часть разговора между мною и моей женой. Я собираюсь закрыть эту дверь не слишком плотно, как она была закрыта перед моим приходом, а вас прошу сесть вон там... — он указал шляпой в сторону спальни, — и убедиться, что вы больше не слышите ничего компрометирующего. Вы меня поняли?
— Д-да, милорд.
— Мег! — крикнула Кэролайн.
— Вы доставите мне это удовольствие, дорогуша?
— О да, милорд!
— Славная девочка, — кивнул Даруэнт и закрыл дверь.
Впервые с тех пор, как Кэролайн еще ребенком покинула академию мисс Сперри, ее приказу не подчинились. Она застыла, ошеломленная, как Бакстоун после удара хлыстом по лицу. Ее глаза наполнились слезами.
— Почему бы вам не убраться самому? — всхлипнула Кэролайн. — Вы же сказали, что если задержитесь здесь еще... Врываться таким образом в дамские ванные входит в ваши привычки?
— Нет. Но у меня имеется некоторый опыт. А мисс Спенсер никогда не возражала.
— Ваша девка из театра?
— Значит, вы запомнили фамилию?
— Конечно нет! — И Кэролайн добавила с прискорбным отсутствием достоинства: — С удовольствием выцарапала бы ей глаза!
— Мадам, — устало упрекнул Даруэнт, — перестаньте притворяться, будто неравнодушны ко мне.
— Вы болван!
— Кстати, вы мне напомнили. Я не сообщил вам, что Долли скоро прибудет сюда с двумя ее друзьями провести несколько ночей под нашим гостеприимным кровом.
Вода выплеснулась из ванны.
— Здесь?!
— Только пока я не найду для нее меблированный дом неподалеку от Пикадилли или Гроувнор-сквер. Девушка больна, она не причинит вам беспокойства. Я пришел в этот дом только для того, чтобы дать вам испробовать ваше собственное лекарство, и надеюсь, оно пришлось вам по вкусу. Что касается этой шляпы...
Даруэнт подошел к ванне, вертя голубую шляпу в руках.
— Я никогда не видел, чтобы принимали ванну в шляпе, но умоляю вас надеть ее. По какой-то причине вас очень расстраивает белый бант на голове. Вы трогаете его каждые двадцать секунд. Наденьте шляпу, мадам, или, ради бога, снимите бант.
Если Кэролайн считала, что оскорбительные слова остались в прошлом, то теперь ее мнение явно изменилось. Она вновь стала высокомерной, словно выискивая, куда лучше нанести удар.
— Значит, вы полагаете, — осведомилась девушка, — что кто-то вас убьет?
— Во всяком случае, попытается это сделать.
— Возможно, вы правы, сэр. У меня есть друзья, которым не понравится ваше обращение со мной. Осмелились бы вы оскорбить сэра Джона Бакстоуна, как оскорбили меня?
— Не знаю. Я обменялся с ним всего лишь несколькими словами.
— И это произошло в Ньюгейтской тюрьме? — улыбнулась Кэролайн.
Даруэнт пожал плечами.
— Да, вы можете умереть, — продолжала Кэролайн, — но не от удара ножом в спину, дубинкой по затылку или пистолетного выстрела сзади. Позвольте мне успокоить ваши детские страхи и больное воображение. Видит бог, вы в этом нуждаетесь! У вас достаточно поводов для беспокойства и без страха перед убийством из-за угла. Это Лондон, дорогой сэр, и здесь вы в такой же безопасности, как...
Кэролайн с визгом нырнула в воду.
За открытым окном грянул выстрел из тяжелого кавалерийского пистолета.
Голубая шляпа с желтыми перьями, словно по волшебству, вылетела из руки Даруэнта, ударилась о стену и шлепнулась полями вниз, в ванну, колыхаясь перед Кэролайн на молочно-белой воде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79