— Хм… Ну, невелика беда. Все равно он человек конченый. Допился, совсем память отшибло и все такое. Хотя он все-таки перешел в «Ковент-Гарден» и до сих пор играет.
— Фредди! Я спрашивал о…
— Низкорослый человечишко, все равно что гном, — гнул свое Фредди, словно не слыша, — но грудь широкая, а голосина такой, что стекла разлетаются! В прежние времена Кин блистал. Но мой отец говорит, что он почти не бывал в обществе. «Черт с ними!» — говорил Кин. А сейчас, когда ему конец, когда он настолько ослабел, что только и может, что шататься по «Ковент-Гардену», и его никто не принимает, кроме Марии Корк… Так вот, — оживился Фредди, — однажды, около месяца тому назад, Кин был у Марии. Тогда он, по-моему, впервые увидел Пег. Он вздрогнул, как тот тип… как его там… который увидел дух своего отца. Уставился на нее и как рявкнет: «Огонь, гори! Котел, кипи!» — таким голосом, что у лакеев волосы встали дыбом. Кажется, это из Шекспира. Не знаю, что он имел в виду. Наверное, перебрал глинтвейна…
Слова эти, прозвучавшие в кофейне, при тусклом газовом свете, заставили Чевиота вздрогнуть. Что творилось в голове и душе мисс Ренфру, за ее накрашенным лицом и презрительной улыбкой?
— Фредди! Прошу, расскажи, что тебе о ней известно. Особенно о ее таинственном любовнике.
Фредди замялся.
— А если я расскажу, — внезапно выпалил он с юношеской бравадой и пьяной хитростью, — ты прекратишь валять дурака и выйдешь из полиции? А?
— Обещать не могу. Однако твой рассказ может повлиять на мое поведение в будущем.
Фредди осторожно оглянулся, затем сделал Чевиоту знак обеими руками и прошептал:
— Слушай!
Глава 9
Невиновность Флоры Дрейтон
Полковник Чарльз Роуэн стоял у стола в своем кабинете; рядом с ним был мистер Мейн. Алан Хенли сидел за конторкой в углу. Полковник испытывал счастье и гордость. Однако на его длинном, невыразительном лице эти чувства почти не отражались.
— Мистер Чевиот, — начал он, — имею честь познакомить вас с мистером Робертом Пил ем!
Пятый человек в кабинете, который смотрел в окно, как облетает листва с единственного дерева и кустов в Грейт-Скотленд-Ярде, заложив руки за спину и выпятив верхнюю губу, развернулся на каблуках.
Мистер Пиль оказался высоким и крупным человеком с лохматой головой и властной внешностью. На нем был длиннополый коричневый сюртук с высоким черным бархатным воротником и аксельбантами. В сорок один год лицо его было красное, но глаза большие и умные. Судя по тому, что Чевиот про него читал, он воображал Пиля человеком холодным и напыщенным; разумеется, речи мистера Пиля в парламенте пестрели высокопарными фразами и многочисленными латинскими изречениями. Но сейчас он держался совершенно по-иному.
— Мистер Чевиот! — Мистер Пиль широко улыбнулся, пожимая ему руку. — Вы сразили меня наповал. Вы приняты.
— Простите, сэр?
— Вы приняты, старина! Получаете пост. Отныне вы суперинтендент полиции!
— На мистера Пиля, — вмешался полковник Роуэн, перебиравший многочисленные бумаги на столе, — произвел большое впечатление ваш рапорт.
— Лучший рапорт из всех, какие я читал, — отрывисто произнес мистер Пиль. — Вас послали расследовать кражу… как его? Птичьего корма. Вы же доказываете (и очень ловко!), что украли драгоценности. Вы безошибочно идете к тому месту, где прятали драгоценности. Вы догадываетесь, кто их украл, и практически вынуждаете Марию Корк подтвердить вашу правоту. Рапорт составлен аккуратно, четко, с привлечением, я бы сказал, математических доказательств… Вы математик, мистер Чевиот?
— Нет, сэр. Математика всегда давалась мне труднее других дисциплин.
Брови мистера Пиля взлетели вверх и тут же опустились.
— Хм. Жаль! Вы меня удивляете. Я сам математик. Скажу вам больше: я ланкаширец, и, как все ланкаширцы, я человек действия. Если тот или иной метод не годится, используй противоположный и оставайся в деле; вот что такое практическая политика. Не важно, как вас называют, главное — вы правы. Вас все равно будут ругать, как ругают меня.
Мистер Пиль энергично зашагал по комнате. Всем показалось, что в затхлый кабинет ворвался порыв ветра. Хотя кабинет полковника Роуэна и мистера Мейна никоим образом нельзя было назвать маленьким, в присутствии такой важной персоны он показался просто крошечным.
Красное лицо, обрамленное лохматыми волосами, повернулось к Чевиоту.
— Так вот, сэр, что касается вас. Вы суперинтендент отдела расследований. Все равно! Мы не можем допустить, чтобы вы рисковали вашими замечательными мозгами, участвуя в уличных драках.
— Но, сэр…
— Я еще не закончил, мистер Чевиот.
Было три часа пополудни; дул сильный октябрьский ветер. Размытое солнце, бросая отблески на последние листья, проникало сквозь красные шторы и высвечивало красный турецкий ковер, засыпанный пеплом.
С прошлой ночи здесь ничего не изменилось. Даже пистолет с серебряной рукояткой по-прежнему стоял на примитивном предохранителе. Он лежал под незажженной красной лампой; очевидно, его не трогали.
Чевиоту, успевшему принять ванну, побриться и переодеться в свежую одежду, его положение казалось уже не таким странным. Его уже не удивляло, что он снимает роскошные меблированные комнаты в «Олбани», а молодой туповатый слуга наливает ему ванну и помогает одеться.
Если бы Чевиот задумался, все эти обстоятельства привели бы его в ужас. Однако он не думал; министр внутренних дел словно гипнотизировал его взглядом.
— Я еще не закончил, мистер Чевиот!
— Извините, сэр!
— Хорошо, хорошо! — Мистер Пиль махнул рукой. — Отныне большая часть ваших обязанностей переходит к старшему инспектору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82