Но как-то мне кажется, что есть вещи, о которых женщине, ну, женщине из хорошего общества вообще не следует знать.— Тоби, милый, меня это не смущало!— Ну хорошо, — тянул время мистер Лоуз. Прямо будто видно было, как он волнуется на том конце провода. — В общем-то, я только это и хотел тебе сказать. — Господи! Какие церемонии! Однако Тоби все никак не мог повесить трубку.— Не забудь, завтра у нас пикник. Погода, надеюсь, не подведет. Да, кстати. Папа заполучил еще одну побрякушку для своей коллекции. Он счастлив, как ребенок. — Еще бы, — усмехнулся Нед, — мы только что видели, как старый осел ею упивался. — Да, Тоби, — подтвердила Ева, — мы видели…У нее вырвались слова, которые, в сущности, ее выдали. Она вся сжалась от страха.Подняв глаза, она увидела на лице Неда знакомую усмешечку, которая бывала у него и пленительной и противной. Но ее уже несло дальше:— Я говорю, мы видели сегодня изумительную пьесу.— Правда? — переспросил Тоби. — Ну, не буду тебя задерживать. Иди ложись, милая. Спокойной ночи.— Спокойной ночи, Тоби. Ты не знаешь, ты не поверишь, как я рада была услышать твой голос.Она положила трубку, и в спальне стало тихо.Ева сидела на краю постели, одну руку оставив на телефонной трубке, а другой рукой поддерживая на груди кружевной халатик. Подняв голову, она взглянула на Неда. Она раскраснелась. Длинные шелковистые волосы, окружавшие лицо темным, блестящим облаком, сильно растрепались. Она подняла руку и пригладила их. Блеснули розовые ногти на белых пальцах. Отчужденная и далекая в своей близкой беззащитности, полная сдержанной, скрытой игры, она была в эту минуту так хороша, что свела бы с ума любого.Нед не отрывал от нее глаз. Вынув из кармана пачку сигарет и зажигалку, он закурил и глубоко затянулся. Пламя зажигалки прыгало и танцевало, пока он не загасил его. Все нервы у него напряглись, но он старался не подавать виду. В спальне нависла душная, тяжелая тишина, и даже тиканье часов не нарушало ее.Нед не спешил.— Ну ладно, — начал он наконец. Ему пришлось откашляться. — Говори уж.— Что сказать?— "Бери шляпу и уходи".— Бери шляпу, — спокойно повторила за ним Ева, — и уходи.— Ясно. — Он внимательно поглядел на кончик сигареты, опять затянулся и выпустил дым. — Совесть мучит, а?Конечно, он не угадал. Но доля правды в этом была, причем достаточная, чтобы лицо Евы так и вспыхнуло.Нед, развалясь в кресле и все еще изучая кончик своей сигареты, продолжал с повадкой бывалого следователя:— Скажи-ка, милая, а тебе не тошно?— Отчего же?— Да из-за дружбы с Лоузами.— Знаешь, Нед, тебе этого просто не понять.— Ну да, я недостаточно благороден? Я не так благороден, как тот кретин в доме напротив?Ева вскочила, поправляя халатик. На талии его прихватывал розовый атласный поясок, поясок этот вечно развязывался, и сейчас Еве пришлось опять завязывать его.— Зря, между прочим, ты выбрал тон обиженного ребенка, — сказала она. — Меня этим не проймешь.— При чем тут это? А когда ты беседуешь с ним, твой тон просто невыносимо действует мне на нервы.— Правда?— Правда. Ты ведь умная женщина.— Спасибо.— Но когда ты говоришь с Тоби Лоузом, ты будто нарочно стараешься быть поглупей, чтоб к нему приспособиться. Господи, надо же! Какие излиянья! Шоу, видите ли, «мил». В конце концов, тебе удастся себя убедить, что ты такая же дура, как Тоби. Ведь если ты этак с ним беседуешь, пока еще вы не поженились, что же потом-то будет? — он говорил вкрадчиво. — Неужели же тебе не тошно, Ева? «Пошел ты к черту!» — Ну как? — осведомился Нед, выпуская новое облако дыма. — Что, правда глаза колет?— Я тебя не очень-то испугалась.— Да что ты знаешь про этих Лоузов?— А что я знала про тебя до того, как мы поженились? И много ли я узнала с тех пор о твоей прежней жизни? Только что ты эгоистичен…— Положим.— Груб…— Ева, милая, мы же говорим о Лоузах. Ну, что тебя там пленило? Их добропорядочность?— Конечно, мне хочется быть добропорядочной. Как всякой женщине.— Ах, скажите!— Оставь, милый, это же неумно. Пойми, они мне нравятся. Мне нравится и мать семейства, и отец семейства, и Тоби, и Дженис, и дядя Бен. Они доброжелательны. Они живут так, как надо, и все же они не зануды. Они такие, такие, — она поискала слово, — нормальные.— А отцу семейства нравится твой счет в банке!— Не смей!— Доказать пока не могу. Но погоди, вот…Нед смолк. Он провел рукою по лбу. Минуту он смотрел на нее с искренним — она готова была поклясться — глубоким чувством: что-то новое — растерянность, отчаяние и даже мягкость во взгляде.— Ева, — выпалил он. — Я этого не допущу.— Чего ты не допустишь?— Я не допущу, чтоб ты совершила ошибку.Когда он двинулся к туалетному столику, чтобы раздавить окурок в пепельнице, Ева вся напряглась. Широко раскрыв глаза, она смотрела на него. Она знала его до тонкостей и почуяла в нем нечто вроде ликования. Нед зажег новую сигарету и снова повернулся к Еве. На сияющем лбу его, под светлой шапкой кудрей пролегли морщинки.— Ева, а я кое-что узнал сегодня в «Замке».— Ну?— Говорят, папаша Лоуз, — продолжал он, выпуская дым и кивая в сторону окна, — туг на ухо. Но все же, что, если я отдерну шторы и крикну во все горло: «Как дела?»Молчание.Ева ощутила приступ дурноты, напоминающий начало морской болезни. У нее даже в глазах потемнело. Все было как во сне. Густой дым сигареты в душной спальне. Синие глаза Неда в этом дыму. И ее собственный голос, совершенно чужой и далекий.— Ты не сделаешь такой гадости!— Почему же? Не вижу тут никакой гадости, — спокойно возразил Нед и ткнул в нее пальцем. — В чем ты провинилась? Ты чиста, как ангел, разве нет?— Да.— Повторяю. Ты — воплощенная добродетель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54