Во-первых, не удается проследить, каким образом мог попасть к ней яд, нет никаких доказательств того, что она купила, взяла у кого-то, нашла или украла хотя бы долю миллиграмма стрихнина. Эту трудность здесь объясняют просто. Доктор Чесни очень любит племянницу, а Джо Чесни – один из тех беззаботных людей, говорят они, которые держат стрихнин где попало, словно табак. В его аптечке стрихнин действительно есть, но он дал нам отчет о каждой его крупинке. Во-вторых, миссис Терри клянется, что в пакетике, который ей вернул Френки Дейл, было ровно шесть конфет. В-третьих, если преступление совершила Марджори Вилс, то сделала она это просто невероятно глупо. Она была даже более неосторожна, чем сумасшедшая Кристина Эдмундс.
В конце концов, Брайтон – большой город, и женщина, попросившая незнакомого ребенка обменять ее покупку; может рассчитывать на шанс остаться неопознанной. А эта девушка?.. Проделывает все это в таком городке, как наш, причем разговаривая со знакомым мальчиком и при свидетелях! Какого черта! Специально, что ли, она хотела привлечь к себе внимание? Уж если она хотела отравить конфеты, это можно было, как я уже объяснял, сделать так, что никто ее не заподозрил. Нет, инспектор. Обвинение против нее хороший адвокат разнес бы в пух и прах за какие-нибудь двадцать минут, и мы не можем арестовать ее только ради того, чтобы доставить удовольствие дядюшке Тому Кобли и всем прочим. К тому же, это хорошая девушка. Никто о ней никогда дурного слова не сказал, за исключением того, что она, как и все Чесни, со странностями в характере.
– Люди настроились против нее после того, как Чесни вернулись из-за границы?
– Я бы сказал, что подспудно это тлело и раньше, но вовсю разразилось после их возвращения. Сейчас ситуация совсем обострилась; инспектор Боствик побаивается, что могут найтись горячие головы, готовые начать громить оранжереи Марка. Я, впрочем, в это не верю. Здешние молодые люди любят пошуметь, но не более. Они надеются, что полиция сделает свое дело и найдет преступника. Господи, я и сам не хочу ничего другого! – добавил майор голосом, в котором внезапно прозвучала жалобная нотка. – У меня тоже есть дети, и вся эта история нравится мне не больше, чем любому другому. Надо сказать, что Марк Чесни мало чем помогает нам своим поведением. Он только и делает, что взывает к правосудию да утверждает, будто сам разрешит проблему после того, как мы сломаем на ней зубы. Мне говорили, что позавчера он был здесь, не знаю, под каким уж предлогом, и расспрашивал...
На лице Эллиота появилось выражение живого интереса.
– О, вот как? О чем же, сэр?
Майор вопросительно посмотрел на Боствика. Тот заговорил как всегда медленно и солидно.
– Этот джентльмен хотел узнать, – в голосе инспектора зазвучал сарказм, – точные размеры коробок, стоявших на стойке миссис Терри. Я спросил, зачем ему это нужно. Он разъярился и ответил, что это меня не касается. Я сказал, что в таком случае ему лучше обратиться непосредственно к миссис Терри. Он сказал, – инспектор угрюмо усмехнулся, – он сказал мне, что собирался задать еще один вопрос, но, раз я так глуп, не задаст его – и пусть последствия падут на мою голову. Ему давно уже известно, – добавил он, – что я не умею наблюдать, но теперь он видит, что и мозгов у меня не хватает.
– У него навязчивая идея, – объяснил майор, – что люди в большинстве своем неспособны правильно описать то, что они видели или слышали.
– Я это знаю, – сказал Эллиот.
– Знаете? Откуда?
Эллиот не успел ответить, потому что в этот самый момент зазвонил телефон. Майор поднял недовольный взгляд на часы, продолжавшие гулко тикать и показывавшие сейчас двадцать минут первого. Боствик тяжелым шагом подошел к аппарату и поднял трубку, а Эллиот и майор погрузились в гнетущие, невеселые раздумья. Привел их в себя голос Боствика... быть может, та пронзительная интонация, с которой он повторил: «Сэр!» Резким движением майор поднялся, и его стул глухо стукнулся о письменный стол.
– Это доктор Джо, – сказал Боствик. – Лучше будет, если вы сами поговорите с ним, сэр.
На лбу инспектора блестели капельки пота, хотя выражение лица оставалось непроницаемым. Он протянул майору трубку. С минуту майор Кроу молча слушал. Эллиот слышал голос в трубке, но не мог разобрать слов. Наконец майор осторожно положил трубку на место.
– Это был Джо Чесни, – сказал он, а потом добавил: – Марк умер. Доктор считает, что он был отравлен цианистым калием.
Тикание часов снова заполнило всю комнату, и майор Кроу откашлялся, прежде чем заговорить снова.
– Похоже также, что своими последними минутами Марк подтвердил свою излюбленную теорию. Насколько я понял то, что сказал мне доктор, все они, без исключения, видели собственными глазами, как был отравлен Марк и, тем не менее, никто из них не может толком объяснить, что же произошло.

* * *

Вилла «Бельгард» была очень большая, но не походила на старинный особняк. Широкое и низкое здание с крутой крышей, построенное из оранжевого голландского кирпича с голубой облицовкой по фронтону, выглядело солидно.
Однако сейчас инспектору Эллиоту было не до таких деталей. Небо по-прежнему затягивали густые тучи. Фасад дома был совершенно темным, только из одного окна виден был яркий свет. Эллиот остановил машину, и майор с Боствиком вышли из нее и подошли к дому.
– Одну минутку, сэр, – почтительно проговорил Эллиот. – Прежде чем входить туда, я хотел бы выяснить один вопрос: какова моя позиция во всей этой истории? Меня прислали сюда ради дела с отравленными конфетами, но...
Даже в темноте он почувствовал, что майор глядит на него с легкой усмешкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11