Немного спустя миссис Хоум, переутомившись на балу, простудилась, получила горячку и после недолгой болезни умерла. Ее мужа, человека по природе очень чувствительного, да к тому еще потрясенного недостаточно осторожным сообщением о случившемся, видимо, невозможно было разубедить в том, что излишней суровостью, отсутствием терпимости и снисходительности он ускорил ее конец. Он так упорно сосредоточился на этой мысли, что совсем пал духом, и врачи посоветовали отправить его для излечения в путешествие, а миссис Бреттон предложила взять на это время его дочку к себе. "Надеюсь, - добавила крестная в заключение своего рассказа, - что дитя не унаследует характера своей матери, неумной и суетной кокетки из тех, на которых, показав слабость духа, иногда женятся даже рассудительные мужчины. А ведь, - продолжала она, - мистер Хоум человек по-своему весьма рассудительный, хотя не очень практичный: он увлечен наукой и проводит полжизни в лаборатории, где ставит опыты, чего его неразумная жена не могла ни понять, ни терпеть. По правде говоря, - призналась крестная, - мне бы это тоже не очень нравилось".
В ответ на мои расспросы о мистере Хоуме она сказала, сославшись на покойного мужа, что мистер Хоум пристрастием к науке пошел в своего дядю по материнской линии - французского ученого. Происхождение, по всей видимости, у него смешанное - французско-шотландское, во Франции до сих пор живут его родственники, из которых иные пишут "де" перед своей фамилией и считают себя дворянами.
В девять часов вечера послали слугу встретить дилижанс с нашей маленькой гостьей. В гостиной остались лишь миссис Бреттон и я, так как Джон Грэм Бреттон гостил в деревне у своего однокашника. Крестная читала вечернюю газету, а я шила. Вечер был дождливый, ливень громко барабанил по мостовой, ветер выл сердито и тревожно.
"Бедное дитя! - повторяла время от времени миссис Бреттон, - быть в пути по такой-то погоде! Скорее бы уж она приехала".
Около десяти часов дверной колокольчик оповестил, что Уоррен вернулся. Не успели открыть дверь, как я уже сбежала вниз в переднюю. На полу стоял чемодан и несколько картонок, около них - девушка, видимо, няня, а на нижней ступеньке - Уоррен с завернутым в шаль свертком в руках.
- Это и есть тот самый ребенок? - спросила я.
- Да, мисс.
Я развернула было шаль и попыталась взглянуть на личико девочки, но она быстро отвернулась и уткнулась Уоррену в плечо.
- Пожалуйста, поставьте меня на пол, - послышался тонкий голосок, когда Уоррен отворил дверь в гостиную, - и снимите эту шаль, - продолжала девочка, вытаскивая крошечной ручкой булавку и с какой-то нервической поспешностью сбрасывая с себя неуклюжие одежки. Появившееся из-под них существо попыталось было сложить шаль, но она оказалась слишком тяжелой и громоздкой для этих слабых ручек.
- Пожалуйста, отдайте это Хариет, - распорядилась девочка, - пусть она все уберет.
Затем она повернулась и вперила взгляд в миссис Бреттон.
- Подойди, малютка, - сказала крестная, - подойди, я хочу проверить, не промокла ли ты, идем, ты погреешься у камина.
Девочка не мешкая подошла к ней. Без шали и теплой одежды она выглядела удивительно миниатюрной: фигурка у нее была изящная, будто точеная, и стройная, а походка - легкая. На коленях у крестной она казалась настоящей куклой, и сходство это особенно подчеркивали нежная, почти прозрачная шейка и шелковистые кудри.
Согревая ей ножки и ручки, миссис Бреттон приветливо говорила с ней, и ребенок, сначала глядевший на нее серьезно и пристально, начал вскоре улыбаться. Вообще-то миссис Бреттон не отличалась ласковостью, даже со своим страстно любимым сыном она чаще бывала строга, чем нежна, но когда маленькая гостья улыбнулась, она поцеловала ее и спросила:
- Как тебя зовут, крошка?
- Мисси.
- А еще как?
- Папа зовет меня Полли.
- А Полли не хотела бы остаться у меня?
- Не навсегда, только пока папа вернется домой. Он уехал. - И она грустно покачала головой.
- Он непременно вернется к Полли или пришлет за ней.
- Правда, сударыня? Вы уверены, что он вернется?
- Конечно.
- А Хариет говорит, что если он и вернется, то очень не скоро. Ведь он болен.
У нее на глазах блеснули слезы. Она освободила ручку, которую держала миссис Бреттон, и сделала попытку соскользнуть с ее колен; почувствовав, что ее удерживают, она сказала:
- Пожалуйста, пустите меня, я посижу на скамейке.
Ей разрешили спуститься на пол, и она, взяв скамеечку для ног, отнесла ее в темный угол и села там.
Хотя миссис Бреттон отличалась властным характером, а в делах серьезных нередко вообще не допускала возражений, в мелочах она обычно проявляла терпимость; вот и в этом случае она разрешила девочке поступить, как ей хочется. Она сказала мне: "Не обращай сейчас на нее внимания". Но я не могла сдержать себя и наблюдала, как Полли оперлась локотком о колено и положила головку на руку, а потом вытащила крохотный носовой платок из кармашка своей кукольной юбочки, приложила его к глазам и заплакала. Обычно дети, испытывая горе или боль, плачут громко, никого не стесняясь, но этот ребенок плакал так тихо, что о его состоянии можно было догадаться лишь по едва слышным всхлипываниям. Миссис Бреттон вообще ничего не заметила, что было весьма кстати. Немного погодя из угла послышался голос:
- Можно позвонить, чтобы пришла Хариет?
Я позвонила, и пришла няня.
- Хариет, мне пора спать, - сказала маленькая хозяйка, - узнай, где моя кровать.
Хариет сообщила ей, что уже осведомлена об этом.
- Спроси, будешь ли ты спать со мной в комнате.
- Нет, мисси, - ответила няня, - вы будете спать в одной комнате с этой барышней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30