– Мне бы не хотелось, чтобы тебя посадили на гауптвахту, – уж слишком приятно проводить с тобой время.
– Настолько приятно, что можно простить мне один нескромный вопрос? Как вы оказались в одной команде с наемным стрелком?
Рембрандт поднял бровь, но улыбка не исчезла с его лица.
– Бренч сложный человек. Не спеши судить его, милая.
Детский крик заставил Дженну снова посмотреть в окно. На улице двое мальчишек мутузили друг друга кулаками. Маленькая собачонка вертелась у них под ногами, щелкая зубами и лая.
– Трус! – кричал один.
– Сам ты трус!
Бренч подошел к мальчишкам как раз в тот момент, когда они упали в грязь и скатились в лужу.
– Хватит, хватит, так споры не решают.
Заслышав голос Бренча, Рембрандт встал и тоже подошел к окну. Бренч, вытянув руки, держал мальчишек подальше друг от друга.
– Так, – сказал он, – и что же вы не поделили?
Ни тот ни другой, похоже, не горели желанием объяснять что-либо. Мальчишки лишь таращились на Макколи расширенными от страха глазами. Бренч ослабил хватку и присел на корточки между ними. У того, что повыше, были светлые волосы, у второго – темные. Оба были босоногими и перепачканными в грязи. Бренч вытер чумазую щеку светловолосого:
– Тут будет синяк. Думаю, мама не слишком этому обрадуется.
Мальчик кивнул, ковыряя носком грязь в луже.
– Это Чарли виноват.
– Неправда! – возразил Чарли.
– Правда.
– Нет.
Бренч отвернулся, и Дженна улыбнулась, зная, что он старается сдержать смех.
– Это все он виноват, мистер Макколи. Он предложил мне подбежать к вам и дотронуться до вашего «миротворца», а когда я отказался, он назвал меня трусом.
Улыбка сползла с лица Бренча, и он поднялся на ноги.
– Зачем ты предложил ему это сделать, Чарли?
Мальчик повесил голову.
– Я не хотел ничего дурного, сэр. Просто… Ну, все знают, что вы наемный стрелок.
Бренч снова присел на корточки между мальчишками.
– Вы меня боитесь?
Оба молчали, и тогда Макколи сказал:
– Мне было бы жутко неприятно узнать, что кто-то из детей меня боится. Я – человек, такой же, как ваш папа или другие люди.
– Но вы убиваете людей, – возразил светловолосый. – И вы ничего не боитесь.
Бренч с минуту внимательно смотрел на мальчиков, потом огляделся по сторонам и, пригнувшись, прошептал им что-то, чего Дженне не удалось расслышать. Глаза мальчиков стали круглыми, как солнце, что светило над головой.
– Правда?
– Ой, да вы просто шутите над нами!
– Нет, мальчики, не шучу. Я вам вот еще что скажу: чтобы совершать обдуманные поступки, требуется больше храбрости, чем на необдуманные.
Дженна по тону поняла, что Рембрандт улыбается:
– Таков Бренч. Ему претит насилие, как это ни странно.
– Тогда почему…
Смутившись, Дженна не договорила.
Старик вернулся на место и передвинул красную шашку на новую клетку.
– Он вырос в угольной шахте… в буквальном смысле. Всего девяти лет от роду и худой, как щепка, – если верить Мауре – он впервые спустился в эту черную яму вместе с отцом и старшими братьями. Он работал по десять часов в день шесть дней в неделю. И большая часть его жалкого заработка шла на уплату семейного долга магазину компании, единственному месту, где можно было купить продукты и вещи.
– И из-за этого становятся убийцами?
– Мать и сестра Бренча умерли от лихорадки у него на глазах, потому что не было денег на лечение. Позднее его отец долго и мучительно умирал от пневмокониоза. Слишком распространенная причина смерти шахтеров. Когда растешь в мире, где жизнь ценится так дешево, а насилие – обычное дело, то либо привыкаешь к нему до такой степени, что перестаешь замечать, либо начинаешь ненавидеть его до глубины души.
Дженна снова посмотрела в окно. Внизу, на улице, Бренч теперь стоял в полный рост и тихо разговаривал с мальчиками. Молодой женщине трудно было представить Макколи ребенком, да еще и тощим. Рубашка на его плечах, шириной, похоже, в целый ярд, едва не расползалась под напором мускулов.
Рембрандт перепрыгнул через две ее шашки и снял их с доски.
– Иногда мне кажется, что, как бы человек ни стремился идти выбранной дорогой, жизнь еще больше старается все делать так, чтобы он шел в противоположную сторону, словно хочет наказать человека за дерзкое предположение, будто он может сам делать выбор.
Дженна сделала ход, и старик тут же «съел» ее шашку. Теперь уже половины ее шашек не было на доске.
– А я думала, что только женщинам запрещено выбирать собственный путь, – с горечью сказала она.
Рембрандт долго смотрел на Юджинию; в его старых выцветших глазах были удивление и вопросы, на которые молодой женщине очень не хотелось отвечать. И старик их не задал.
– Нет, моя милая. Нами, мужчинами, Бог правит точно так же, как и вами, более нежными и хрупкими созданиями.
– И все же я не понимаю, как Бренч мог стать наемным стрелком.
– Повзрослев, он вступил в организацию, борющуюся за права рабочих, под названием «Молли Магвайрс».
Дженна резко подняла голову. Она слышала о «Молли» в Чикаго. Фанатичная банда головорезов и смутьянов, если верить пинкертонам. Организация зародилась в Ирландии во время картофельного голода 1846 года и мигрировала вместе с ирландцами в пенсильванские угольные шахты в 1860-е. Члены организации боролись за повышение оплаты и улучшение условий труда шахтеров, но методы использовали жестокие. Им приписывали многочисленные убийства и обстрелы. И Бренч был одним из них?
Словно прочитав мысли Дженны, Рембрандт сказал:
– Но Бренч ненавидел насилие. Он так рьяно пытался убедить их попробовать разбираться с владельцами шахт мирными методами, что это начало вызывать подозрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116