Может быть, даже твоя шахта?
На самом деле Бренч действительно считал, что несколько местных шахт могут со временем расшириться.
– Существуют причины, Дженна, почему я приехал на Запад и не хочу привлекать к себе слишком много внимания.
– Ты говоришь о беде, в которую попал, будучи членом «Молли Магвайрс»?
Бренч недоуменно поднял брови. Но в следующее мгновение его лицо просветлело.
– Понятно, Маура все тебе разболтала.
Дженна пожала плечами.
– Я думаю, что нельзя отказываться от мечты, Бренч. Может быть, тебе удастся вернуть себе доброе имя в Пенсильвании. Потом можно было бы изучать право или заняться чем-нибудь еще.
– Право?
– Почему нет? Разве шахтерам не может понадобиться адвокат, чтобы защищать их права? Даже профсоюзам наверняка требуется юридическая помощь, чтобы выигрывать дела в судах и все такое.
К своему удивлению, Бренч обнаружил, что идея ему по душе. Бренч Макколи, адвокат в суде, специалист по правам рабочих. Он улыбнулся.
– А знаешь что, я подумаю над этим, если ты подумаешь над тем, чтобы остаться здесь, в Парк-Сити.
Пропустив мимо ушей второе условие предлагаемой сделки, Дженна сказала:
– Ты мог бы даже помогать таким людям, как Мигель, если бы стал адвокатом.
– Думаю, когда все это закончится, Мигель женится на Голубке и вернется с ней к ее народу. – Бренч провел рукой по атласной коже руки молодой женщины. – Он хочет быть рядом с сыном, теперь, когда тот становится старше.
– Сомневаюсь, что Голубка станет спорить. Сегодня ночью она, похоже, очень хотела быть с ним.
– А ты? – Бренч сдвинулся ниже, так, чтобы его голова оказалась у Дженны на коленях; его длинные ноги остались неприкрытыми, равно как и груди молодой женщины. Он поцеловал сначала одну светлую сферу, потом вторую. – Ты не хотела меняться комнатами?
– Разве было похоже, что я не хотела?
Он улыбнулся.
– Господи, нет! Мне так нравится смотреть на тебя, когда мы занимаемся любовью. У тебя такое выразительное лицо.
Дженна покраснела и попыталась прикрыть краем одеяла грудь. Оно отказалось настолько растягиваться.
– Не стыдись, милая. Только не меня. Ты так прекрасна! Тебе совершенно нечего стесняться.
Слова Бренча напомнили о совете, который дал ей Мигель, отправляя в комнату к другу.
– Странно. Но мне почему-то на самом деле не стыдно. Я знаю: то, что мы сделали, неправильно. Но я не чувствую вины.
– Это не неправильно, Дженна. Теперь ты моя. Когда все уляжется, я собираюсь попросить отца О'Коннора развесить объявления, чтобы мы могли пожениться.
– Пожениться!
Дженна столкнула его голову с колен и вскочила на ноги. Свет из камина освещал каждый изгиб, каждую округлость обнаженного тела молодой женщины, когда она в гневе уставилась на Бренча; ее грудь тяжело поднималась и опускалась от частого дыхания. Глаза Дженны напомнили Бренчу глаза оленихи, напуганной видом охотника.
– Ты слишком много на себя берешь, Макколи. Я не принадлежу ни тебе, ни кому-либо другому. Понял? И я не собираюсь выходить замуж и позволять мужчине обрести надо мной власть. Никогда!
Он медленно поднялся на ноги.
– О чем ты говоришь? Черт побери, женщина…
– Не чертыхайся на меня, ты… наглый папист! Убирайся из моей комнаты!
Бренч приблизился к ней.
– Это моя комната, и я никуда не уйду. До тех пор, пока ты не образумишься.
– Хорошо, тогда уйду я.
Дженна кинулась к своим вещам, лежавшим на краю кровати. Макколи выхватил одежду у нее из рук.
– Ты сумасшедшая, и я никуда тебя не пущу.
– Сумасшедшая, да?
Дженна набросилась на Бренча, когда он попытался схватить ее. Кулак отскочил от его плеча.
– Ты ведьма. Чего ты от меня хочешь?
– Ничего. Мне ничего от тебя не нужно, кроме того, чтобы ты оставил меня в покое.
Бренч схватил ее за плечи и встряхнул.
– Я люблю тебя. И ты тоже меня любишь. Думаешь, мы тут в игры играли?
Глаза Дженны стали дикими, она попыталась вырваться.
– Нет! Я не могу тебя любить! Я не могу любить ни одного мужчину. Отпусти, дай мне уйти отсюда.
– Ладно, ладно. – Он бросил ее на кровать и потянулся за штанами. – Уйду я. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, в безопасности.
Дженна закуталась в простыню и свернулась калачиком на кровати, как потерявшийся ребенок. Бренч застегнул джинсы и взял рубашку и башмаки. На долгое мгновение он задержался у двери, глядя на Дженну. Хотя на ее глазах блестели слезы, она вскинула подбородок с выражением упрямой непокорности. Ни слова не говоря, Бренч вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Глава семнадцатая
Бормоча под нос ругательства, Бренч гнал Сатану сквозь моросящий дождь по тропинке, ведущей по горному склону к шахте «Серебряный слиток». На сердце было тяжело, казалось, что в груди у него камень. Нужно как-то переубедить Дженну. Он не мог ее сейчас отпустить. Насколько ему было известно, она уже могла понести от него. От этой мысли Бренчу на мгновение стало легче, но ему тут же пришло в голову, что, учитывая упрямство Дженны, ребенка может оказаться недостаточно, чтобы избавить ее от страха перед любовью и убедить выйти замуж.
Черт бы побрал этого Джеймса Ли-Уиттингтона! Окажись подонок прямо сейчас у него в руках, он бы разорвал его на маленькие кусочки за то, что тот так поступил со своей дочерью.
Макколи удивился, когда, устало спустившись с седла, увидел свет из окна хижины, которую они с Рембрандтом использовали в качестве конторы, и где старик обычно ночевал. В бараке, стоявшем в пятидесяти ярдах от конторы, где жили несколько работавших на них шахтеров, было темно. От костра поднимался дым. В загоне ревел мул. За исключением грозы, во время которой Бренч промок насквозь, так что дрожал всем телом, все казалось тихим и мирным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116