Любовь — штука страшная. Она ни о чем не спрашивает. А по-твоему, лучше во вранье и лицемерии жить?!
— По-моему, лучше себе холостого найти, — как-то нерешительно произнес дед и посмотрел в мою сторону разочарованным взглядом.
— Рада бы, да не попадается. Я же не виновата, что нормальных мужиков всех разобрали, а среди тех, кто остался, выбора вообще никакого. Я когда с ним знакомилась, понятия не имела, что он женат, а когда правду узнала, то поняла, что ничего исправить уже не могу. Сердцу не прикажешь.
Тебе нужно было сразу его ко всем чертям послать, как только ты узнала, что он женат, — принялся учить меня дед. — Пусть домой к жене катится, он ведь чужой муж, понимаешь, чужой!
— Понимаю, да только поделать ничего не могу. Ладно, дед, давай прекратим этот разговор, и так тошно. Не могу я его разлюбить, хоть убей, не могу! Я его к разводу не принуждаю. Он сам принял решение. Придет, я его приму. Место в шкафу освобожу, чемодан распакую, рубашечки все аккуратно на вешалки повешу, трусы, носки перестираю в трех водах с пенкой, одна душистее другой, а чемодан подальше в кладовку спрячу, чтобы он, не дай Бог, его опять не собрал, — я почувствовала, как задрожал мой голос, а на глазах показались отчаянные слезы. — Я вообще от него все крупногабаритные вещи попрячу… На тот случай, если он вдруг вернуться решит… да портки класть будет некуда. Ну как, дед, здорово я придумала? Ну скажи, здорово? А я хитрая, дед, я всегда была хитрая. Почему мужики обратно к женам возвращаются? Потому, что у них там стены родные и даже атмосфера, годами созданная. Мужики они же как кобели. Захотел — живет у жены, захотел — у любовницы. Не понравилось — обратно ушел к жене. Да только от таких, как я, не уйдешь. Я, дед Герасим, капканы ставить умею. Прочные, хорошие капканы. Я ему ноги переломаю, чтобы он от бега по замкнутому кругу устал… Я его на ключ закрывать буду, чтобы он, гад, на свободу не выбрался… Я такие замки в дверь поставлю, что ему и не снилось.
Не выдержав, я обхватила голову руками и громко заревела. Дед Герасим принялся гладить меня по голове и успокаивать:
— Не плачь, дочка. Не реви. Было бы лучше, если бы он пришел, а ты послала его ко всем чертям. Зачем тебе чужие портки нужны? Ты красивая, ты умница. Вот увидишь, попадется тебе не чужой муж, а твой собственный. От него никакие сумки и чемоданы не нужно будет прятать, потому что ему идти будет некуда. Ты только представь, как это здорово — жить с человеком, от которого ничего не нужно прятать. Ничего… Да и замки не нужно менять… Ни к чему это…
В этот момент дверь в дом распахнулась, и на пороге появился совершенно незнакомый мужчина крупного телосложения, одетый в брезентовую плащ-палатку. От удивления я широко открыла рот и недоуменно посмотрела в глаза деду Герасиму. Дед громко присвистнул и перекрестился.
— Здрасте, добрый человек, а ты кто?!
«Добрый человек» скорчил такую злобную гримасу, что я почувствовала, как на моей спине выступил холодный пот.
— Я не здешний, на огонек заглянул, — послышался в ответ заметно простуженный, грубый мужской голос.
— Да у нас тут особого огонька-то и нет. Самогонка да клюковка.
Здоровенный детина вызывающе ухмыльнулся и, подойдя к столу, совершенно бесцеремонно уселся на табуретку.
— Вот самогоночка мне щас как раз не помешает. А ну-ка плескани, дед, я оценю твое пойло.
Дед налил незнакомцу самогонки и потянулся за папиросой. Незнакомец взял налитую порцию и выпил ее одним залпом, даже не думая о закуске.
— Хорошенькая самогонка. Ядреная. Сам настаивал?
— Сам.
— Молодец, дед. Сразу видно, способный малый.
Дед прищурил свои хитрые глаза и как-то осторожно спросил:
— А ты, мил человек, куда путь держишь?
— Уже никуда.
— Как это?
— А так это. Я прибыл строго по назначению. Теплый дом, самогонка, красивая женщина, радушный хозяин. Я, дед, именно к тебе шлепал. Я как раз о привале мечтал.
— Мил человек, тебе что, заночевать негде?
— Как это негде?! Теперь есть где. Щас самогонки хорошенько накачу. Затем девку под мышку схвачу и спать завалюсь. Девка румяная, наверно, горячая.
Я покраснела до кончиков ушей и отодвинула свою табуретку подальше от окна.
— Простите, а вам не кажется, что ваши шутки неуместны?! С чего вы взяли, что вы можете говорить со мной в подобном тоне?!
— Девка, да ты чо в натуре?! Никто с тобой не шутит, я тебе серьезно говорю. Щас куда-нибудь в сени упадем и оторвемся по полной программе.
Сгорая от распирающею меня возмущения, я встала со своего места и демонстративно покрутила пальцем у виска.
— Мужчина, ты бы шел, куда шел. Тебя, наверно, вежливости вообще не учили. Зашел в чужой дом и говоришь такие гадкие вещи. В какой глухомани тебя, дурака, воспитали?! Ладно, дед, я спать пошла, а ты этого хама на улицу выстави. Таких, как он, нечего на ночлег пускать. Пусть своей плащ-палаткой прикрывается и у реки ночует.
Не говоря ни слова, незнакомец достал пистолет и направил его в мою сторону. Почувствовав опасность, я открыла было рог, чтобы вновь возмутиться, но все же предпочла не лезть на рожон и не произнесла ни звука.
— Мил человек, ты чего надумал? — возмутился за меня дед. — Мы люди мирные. Ежели ты хочешь заночевать, так ночуй, но только мою внучку не обижай. Я ее в обиду не дам. Она у меня одна-единственная.
Я посмотрела на деда каким-то грустным взглядом, перемешанным с благодарностью, и ощутила приятное тепло оттого, что он назвал меня своей внучкой. Я никогда не видела своего настоящего деда: он умер задолго до того, как я родилась. А мне всегда хотелось его иметь… Ну просто хотелось и все…
— Ей завтра на работу рано в город ехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96