Шхуна уже почти полностью загружена, так что вам повезло. Однако стоить это будет недешево.
Она заплатила ему половину той суммы, что он просил, пообещав выдать остальные деньги непосредственно перед отплытием. Жак объяснил ей, в каком месте будет стоять шхуна, и назвал точное время отплытия, предупредив, чтобы она ни в коем случае не опаздывала.
Софи покинула рабочий поселок, радуясь, что ей удалось договориться с бывалыми мореходами, однако расставаться с Родиной ей все же было нелегко. Именно желание остаться во Франции вынудило ее искать прибежища в деревне, в то время как она легко могла найти спасение в Англии. Подобно великому множеству французов, Софи считала, что революционная буря утихнет и монархия вновь восстановится, но теперь уже в конституционной форме. Но, к несчастью, в январе этого года короля казнили на гильотине.
Девушка купила на ужин немного продуктов, в том числе и горячий пирог, однако маркиз почти ничего не съел. Последнее время Софи беспокоила нараставшая с каждым днем физическая немощь старика, и она поклялась, что завтра, когда они уже будут в Англии, она обязательно подыщет для маркиза достойное пристанище, где он сможет восстановить свои силы.
Лишь только стали сгущаться сумерки, Софи отвязала мерина и повела на луг, спускавшийся к ручью. Конь сослужил им добрую службу, однако окончательно выбился из сил. Зная, что с животным придется расстаться, Софи купила в поселке несколько кусочков сахару, и теперь разрешила Антуану напоследок угостить несчастное животное. Затем она похлопала мерина на прощание по холке, надеясь, что он испустит свое последнее дыхание именно на этом милом лужке. Антуан плакал, расставаясь с конем, куда больше, чем когда у них отобрали Бижу.
Когда беглецы вышли на продуваемую ветрами приморскую улочку, группа эмигрантов была уже в сборе. Гастон направил их по высеченным в скале ступеням к месту, где их уже ожидала покачивающаяся на волнах шхуна Жака.
Софи крайне удивилась, заметив в тусклом мерцании фонарей, что многие из желавших отправиться в Англию – как мужчины, так и женщины – были шикарно одеты и даже не смыли с лица косметику. Люди эти были крайне возмущены тем, что им самостоятельно придется переносить на баркас свои пожитки. Куда более разумные эмигранты были одеты просто и не высказывали даже малейшего неудовольствия, радуясь, что им в конце концов удалось убраться из этой богом проклятой страны. Среди них была девушка, примерно одного возраста с Софи. Она так нервничала, что Гастону даже пришлось вести ее по каменным ступеням за руку, потому что силы, казалось, вот-вот оставят ее. Когда до Софи дошла очередь доплачивать бесстрашным мореходам, она добавила от себя еще один золотой, попросив Гастона отнести престарелого маркиза в лодку на руках, что он и не замедлил сделать, подняв старика, Как пушинку. Взяв Антуана на руки, Софи последовала за ним.
Сын графини оказался единственным ребенком на шхуне. Софи укутала мальчика своим плащом, прижала к себе, и через пару минут он уже мирно посапывал у нее на коленях, даже не вздрогнув от хлопка расправляющегося на ветру паруса. Маркиз притулился слева от Софи и бормотал себе под нос что-то невразумительное. Справа от Софи на битком набитой людьми шхуне, находилась та самая девушка, которая сильно нервничала на берегу. Опустив на лицо капюшон, она явно не была настроена вступать в беседу с кем-либо из окружавших ее людей. Как только берег стел отдаляться, многие из женщин заплакали. Мужчины печально понурили головы. Позади оставалась не только родина – все пассажиры баркаса, за исключением Софи, вдобавок навсегда расставались и с привилегированным образом жизни. Тускло мерцавшие огоньки рыбацкого поселка тонули в тумане, корма шхуны то поднималась, то опускалась на крутых гребнях волн. Вскоре после отправления к мукам расставания с родиной прибавились страдания, связанные с морской болезнью, и многих из сидевших на шхуне прошиб холодный пот. Софи почувствовала, как тело ее нервной соседки стали сотрясать конвульсии.
– Не надо бояться, – пыталась она успокаивать насмерть перепуганную девушку. – Слава Богу, нам удалось благополучно, вырваться из разоренной революцией Франции. А что до моря, так этим рыбакам по плечу совладать и не с такими бурями.
Девушка повернула свое заплаканное лицо к Софи. В глазах у нее было отчаяние.
– Как это мило, что вы проявили заботу обо мне, сударыня. Я всегда боялась плавать морем, а теперь поняла, что это куда хуже того, что я предполагала прежде.
– Вам плохо?
– При одной мысли о тех ужасающих безднах в морской пучине под нами душа моя расстается с телом. Я знаю, что это трусость и малодушие, но ничего не могу с собой поделать.
– Вы зря так расстраиваетесь. Ведь есть же люди, которые, например, до смерти боятся пауков. Или, вот, у меня есть подруга, которая падает в обморок при виде лягушки.
Софи разговорилась с незнакомкой, представилась, назвав точные имена Антуана и старого маркиза.
– Генриетта де Бувье, – представилась в свою очередь побледневшая как мел девица. – Так же, как и у вас, у меня не осталось близких родственников во Франции. Я осиротела еще будучи малолетней девочкой и была взята на воспитание в богатое семейство, всех членов которого после революции арестовали и казнили. – Она тяжело вздохнула. – Служанка спрятала меня, а потом забрала к себе домой в деревню. И она, и ее муж поддерживали Республику, но они были против кровавого террора. Они доставили меня на побережье, спрятав в возу с сеном. Я всегда буду в долгу перед ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148