– Жюльетт изо всех сил пыталась говорить спокойно. – Я не могу выразить… – и снова голос безнадежно прервался, она покачала головой.
– Мне тоже трудно поверить в то, что я вижу тебя. Вы с Марко в гостях у Денизы?
– Нет. Марко прошел всю войну и умер уже после ее окончания от «испанки».
– Мне действительно очень жаль. Он был хорошим человеком и какое-то время я даже считал его своим другом, – Николай немного помолчал, не зная, стоит ли ему продолжать, но затем все-таки сказал: – Наташа и моя сестра Анна тоже погибли во время революции, – на его лице появилось выражение тоски при воспоминании о том, как ему удалось добраться до дома в надежде забрать и увезти женщин. Но вместо этого нашел разграбленный и пустующий особняк. Отчаянные поиски завершились неподалеку, когда он набрел на их тела. Женщины были изнасилованы и убиты, рядом лежали тела их слуг, пытавшихся бежать вместе с хозяйками. Похоронив их, он оставил родовое карсавинское поместье навсегда.
Жюльетт, заметив, как он страдает от воспоминаний, погладила Николая по руке, пытаясь этим выразить свое сочувствие.
– Я хорошо понимаю твое состояние, – горячо сказала она, – ведь ты потерял самых близких людей и родину.
Николай взял ее руку, благодарный за слова искреннего сочувствия.
– Ты живешь в Париже?
– Да, недавно. Работаю на ателье Фортуни.
– А, Фортуни… – в его интонации прозвучали те воспоминания, которые пробуждало в них обоих имя этого испанца. – Я часто проходил мимо отделения его фирмы на Пьер Каррон, но мне никогда не приходило в голову, что там можешь быть ты.
– Давно ты вернулся в Париж?
– Пять месяцев назад. Но увидел тебя, и мне показалось, что никогда не уезжал.
Жюльетт немного отстранилась от него, попытавшись этим, едва заметным жестом дать понять, что вернуть прошлое невозможно.
– Но мы оба так надолго покинули Париж.
– Расскажи мне о сыне, Жюльетт.
Она ждала этого вопроса. Прежде, чем ответить, прошла к двум стульям с позолоченными спинками, они сели.
– Мишель – сильный, здоровый, умный и чувствительный мальчуган. Иногда его нужно успокаивать, а порой он слишком шаловлив, и приходится удерживать его от безрассудных поступков. Он очень похож на тебя, такие же волнистые волосы. Вообще, многим напоминает тебя, – улыбка тронула уголки ее рта. – Он гораздо лучше бы учился в школе, если бы так не увлекался спортом.
Николай усмехнулся.
– Это был и мой недостаток в школьные годы.
– Когда мы встретились с тобой в Венеции, моя дочь была совсем крошечной, а теперь у меня еще и маленький сын. Все трое со мной в Париже.
– Ты позволишь мне повидать Мишеля? – в глазах Николая была мольба.
Жюльетт понимала, что услышит эту просьбу.
– Хорошо, но только при условии: он не узнает, кто ты для него в действительности. Я собиралась это рассказать, когда он вырастет и будет достаточно взрослым, чтобы понять.
– Все будет так, как ты пожелаешь. Я очень тревожился за тебя и за него, когда узнал, какая опасность угрожала Италии со стороны Австрии, пытался всеми путями получить хоть какие-нибудь известия о вас.
– Так случилось, – Жюльетт глубоко вздохнула, – что было бы гораздо лучше, если бы я совсем ничего о тебе не слышала.
– Но как до тебя дошли слухи о моей мнимой гибели?
Она объяснила и спросила, остались ли живы его друзья, понимая, как счастлива будет синьора Оттони, узнав, что племянник жив. Но Николай отрицательно покачал головой.
– Это правда. Они погибли. Я выжил только потому, что младший офицер подполз ко мне и через всю эту грязь дотащил до безопасного места. К тому времени мы уже не отступали, это было позорное и беспорядочное бегство. Этот человек пронес меня на себе до крестьянской хаты и оставил там на попечение старушки. Она и выходила меня. В течение нескольких недель я никого и ничего не узнавал, не знал, кто я и где я. Когда немцы начали наступать, старушка прятала меня. Я многим обязан этой женщине.
– Чувствую, что тоже в долгу перед ней, – потрясение, вызванное встречей, лишило ее сил. Жюльетт становилось все труднее говорить.
Николай наклонился к ней.
– Мы не можем больше беседовать здесь. Пойдем со мной.
– Не могу. Я должна вернуться к друзьям, с которыми пришла, – ее голос срывался, но за то короткое время, которое у них еще оставалось, она отчаянно пыталась узнать о нем как можно больше. – Что же случилось после того, как ты выздоровел?
– Окольными путями я добрался до Белой армии и сражался под императорским флагом до конца войны. Затем пришлось бежать. После трудного путешествия я добрался до Франции и приехал в Париж.
– Ты снова занимаешься скульптурой?
– Да. У меня был вклад в парижском банке, я купил новую мастерскую и обосновался там. Меня, как оказалось, не забыли, и уже стали поступать заказы. В конце года я устраиваю выставку своих работ.
– Я так рада за тебя, – несколько мгновений они улыбались друг другу, словно давняя близость вновь возвратилась, и прошедшие годы ничего не значили. Но Жюльетт не могла позволить, чтобы это ощущение увлекло ее слишком далеко.
– Я должна идти, Николай.
Она поднялась, он попытался преградить ей дорогу.
– Ты будешь для меня позировать? Я попытаюсь восстановить твой портрет, утраченный в России во время войны.
– Это будет неразумно с моей стороны, – ее решение было твердым.
– У тебя кто-то есть? – Николай пристально и испытующе взглянул ей в глаза.
– У меня никого нет в том смысле, который ты вкладываешь в эти слова. И больше никогда не будет. Но то, что было между нами, уже нельзя возвратить. Прошло больше одиннадцати лет с тех пор, как мы расстались в Париже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121