Господин Крус, телезрители видят, что вы в белых, хм, относительно белых перчатках!… — Касас толкнул в бок оператора, чтобы тот показал руки детектива. — Означает ли это, что вы решили обойтись без кровопролития?
— Хватит крови, — с достоинством произнес Крус заготовленную фразу.
— Ответ, достойный супердетектива! — воскликнул Касас и, заглянув в шпаргалку, хитровато прищурился. — Но в таком случае, господин Крус, зачем вы везете с собой столько этих… продолговатых ящиков?
Касас снова толкнул оператора, и объектив телекамеры заскользил по лакированным гробам. Крус растерянно заморгал глазами и захлопнул дверь фургона. Машина тронулась, сквозь шум мотора доносился жизнерадостный смех Касаса.
V
Опутанный разноцветными проводами Грис сидел на стуле и нервно дрожал. В нескольких шагах от него стоял Абабас и, тихо хихикая, вращал ручку мудреной машины с надписью «генератор смеха». Фоббс расхаживал по кабинету, хмуро поглядывая на Гриса.
— Абабас, прибавь! — скомандовал Фоббс.
Ручка завертелась быстрее, Абабас соответственно засмеялся громче. Стрелка генератора поползла от отметки «СМЕШНО» к «ОЧЕНЬ СМЕШНО». Грис лихорадочно стучал зубами, но не смеялся.
— Еще прибавь! — рявкнул Фоббс.
Сотрясаясь от смеха, Абабас стал крутить ручку генератора обеими руками. Стрелка поползла к отметке «ГОМЕР. СМЕХ».
Грис стал вибрировать вместе со стулом, но смеяться не собирался. Разъяренный Фоббс схватил гогочущего Абабаса за плечо, чтобы оторвать его от неисправного генератора, но тут же сам затрясся в приступе оглушительного хохота. Ладонь Фоббса словно приросла к плечу Абабаса, а стрелка указателя стала приближаться к последней отметке «ЛОПН. ОТ СМЕХА»…
Кабинет заполнился сбежавшимися полицейскими чиновниками. Они окружили хохотунов и вскоре заразились их безумным весельем. Давясь от смеха, какой-то «мальчик» согнал Гриса со стула и, усевшись на него, тут же умолк, забившись в конвульсиях. А Грис, наоборот, разразился истерическим хохотом. В дверях показалась тележка с телекамерой.
VI
По одному из трех контрольных каналов за всем этим раздраженно следил Син-син. Он находился в телестудии у режиссерского пульта. Когда хохот стал невыносимым, Син-син убрал звук и нажал кнопку «Глав.оператор»:
— Зольдатт, что там происходит?
Оператор Зольдатт, ведущий передачу из кабинета Фоббса, был единственным, кто не смеялся. Стиснув зубы, он приник к телекамере, как к пулемету. Услышав через наушники вопрос Син-сина, Зольдатт прошептал с сильным андулийским акцентом:
— Они ест тураки. Фрасчают не тута.
— Как не туда?
— Хенератор слетует фрасчат протиф часовой стрелки, ф протифном случае тейстфует опратная сфясь.
— Ну так помоги им, черт подери! — воскликнул режиссер. — Они же срывают нам передачу!
— Это не есть фосмошно, — спокойно ответил оператор.
— Что невозможно?
— На миеня тоше тейстфует опратная сфясь.
— Почему же ты не смеешься?!
— Сольдатт никокта не смеется фо фремя рапоты, косподин Син-син!
— О, боги! — застонал режиссер и включил другой канал.
На нем появилось жующее лицо Касаса.
— Касас! — крикнул Син-син. — Кончай трапезу!
Кабинет начальника полиции превратился в комнату смеха. Надо что-то придумать, иначе наша трагедия тоже превратится в дешевый фарс! Внимание, выходишь в эфир!
Касас смахнул со стола крошки и повернулся к возникшему за его спиной экрану, на котором предстал кабинет Фоббса. Несколько секунд комментатор с удивлением вглядывался в искаженные смехом лица, затем с улыбкой обратился к телезрителям:
— Дамы и господа, мы являемся свидетелями интереснейшего и, я бы сказал, уникального психопатологического эксперимента, цель которого — поскорее изобличить преступника, поразить его, так сказать, грозным оружием смеха! Как известно из теории и практики отечественной судебной психиатрии, закоренелые убийцы в своем подавляющем большинстве страдают болезненным самолюбием. Нередко они способна вынести любые пытки, кроме одной — пытки смехом! Да, дамы и господа, мы можем с уверенностью сказать, что смех — это уязвимое место преступников, это, так сказать, их ахиллесова пята! Как правило, преступник такого ранга полностью лишен чувства юмора, на малейшую насмешку он реагирует, хватаясь за нож или за пистолет! Давайте же проследим за его инстинктивными хватательными движениями!…
Согнувшись в приступе смеха, все полицейские хлопали себя по бедрам, на одном из которых висела кобура, а на другом ножны. Одному лишь Грису не за что было хвататься, и он просто всплескивал руками,
— Паяц! — процедил Син-син и включил третий канал.
На нем появилось лицо автоинспектора: он жезлом приказывал остановиться белому автофургону.
VII
Автоинспектор не спеша взял у водителя автофургона удостоверение, повертел в руке:
— Господин Тарантус?
Водитель кивнул, нервно поправляя черные очки.
— Есть сведения, — медленно растягивая слова, сказал автоинспектор, — что вы угробили двенадцать человек.
— Это недоразумение, — сказал водитель.
— Что везете?
— Тару, господин старший сержант.
— Какую тару?
— Сосновые э-э… ящики.
Автоинспектор открыл двери автофургона и, увидев гробы, отшатнулся. Тарантус умоляюще протянул к нему руки:
— Это недоразумение!
На его запястьях щелкнули наручники.
Автоинспектор считал гробы:
— Одиннадцать, двенадцать… ого, даже тринадцать!
— Нет, двенадцать, — послышалось из верхнего гроба.
Крышка отлетела в сторону, и из гроба восстали помятый Крус и взъерошенная Изабелл. Автоинспектор снова отшатнулся, словно увидел пришельцев с того света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50