Бояться их нечего, однако не пробуйте на них нападать — это ничего не даст. Кроме того, они безвредны. Они не угрожают вашему здоровью и жизни по той же причине, по которой вы не можете быть опасны для них. Повторяю, они безвредны.
Повторяю еще раз: вы не сможете им повредить. Ваша рука пройдет сквозь них, как сквозь дым. Пули, ножи и прочее бесполезны по той же причине. Насколько нам известно, никто из них не пытался ранить человека, поэтому соблюдайте спокойствие и не впадайте в панику".
Вмешался другой голос, в пух и прах разбивая все только что сказанное, но диктор заговорил громче, чтобы его заглушить:
«Да, вот один сидит на моем столе, прямо передо мной, и что-то говорит, но я держу микрофон так близко к губам, что...»
— Билл, это все вранье, радиопостановка. Вроде той, о которой мне рассказывали родители... она была лет двадцать назад. Поймай другую станцию.
— Хорошо, дорогая, — ответил Билл. — Это наверняка какая-то шутка. — И он повернул ручку.
Теперь стал слышен другой голос:
"...спокойно, соотечественники! Многие уже поубивали других людей или покалечили, пытаясь убить марсиан, а они, надо сказать, вообще не убивают. Так что не делайте ничего такого и соблюдайте спокойствие. Да, они по всему миру, а не только у нас, в Денвере. Часть нашего персонала прослушивает другие станции, принимая столько, сколько может, и пока нет ни одной, которая не упомянула бы о них, хотя бы и с другого конца мира.
Но они не причинят вам вреда. Повторяю: марсиане не причинят вам никакого вреда. Так что нечего волноваться. Минуточку! Один из них уселся мне на плечо — старается что-то мне втолковать, правда я не знаю, что, потому что говорю сам. Попробую предложить ему микрофон и попросить рассеять ваши сомнения. Он не был... гммм... вежлив с нами, однако верю, что когда узнает, что обращается к миллионам слушателей, то будет, гммм... Коллега, не мог бы ты развеять сомнения нашей огромной аудитории?"
Заговорил другой голос, более высокий, чем у диктора:
«Спасибо, Джонни. Тебе я уже говорил, чтобы ты поцеловал меня в задницу, а теперь рад сказать всем этим твоим миллионам, чтобы...»
Радиостанция умолкла намертво.
Рука Билла свалилась с плеча Дороти, а ее рука — с его плеча. Широко раскрытыми глазами уставились они друг на друга. Потом Дороти робко произнесла:
— Дорогой, попробуй еще с одной станцией. Не может же...
Билл Грюдер потянулся к радио, но так и не дотянулся.
Кто-то за их спинами произнес:
— Привет, Джонни. Привет, киска.
Они обернулись и увидели сами знаете кого. Закинув ногу на ногу, он сидел в проеме окна, из которого несколько минут назад они выглядывали на улицу.
Никто не произнес ни слова, и так прошла целая минута. Ничего не происходило, только ладонь Билла нашла ладонь Дороти и стиснула ее.
Марсианин широко улыбнулся им.
— Языки проглотили, да?
Билл откашлялся.
— Это не иллюзия? Ты действительно мар... марсианин?
— О, Аргес, ну и тупой же ты, Джонни. Мало тебе того, что говорили по радио?
— Ах ты, чертов...
Когда он выпустил руку жены и направился к окну, Дороти схватила его за рукав.
— Билл, успокойся. Помнишь, что говорили по радио?
Билл Грюдер сдержался, но метнул на марсианина испепеляющий взгляд.
— Ну, ладно, — сказал он. — Чего ты хочешь от нас?
— Ничего, Джонни. С какой стати мне от вас чего-то хотеть?
— Ну так убирайся к дьяволу! Нам компания ни к чему.
— Может, вы молодожены?
— Мы поженились сегодня после полудня, — гордо сообщила Дороти.
— Вот здорово, — обрадовался марсианин. — Тогда я и вправду кое-чего хочу. Слыхал я о ваших мерзких любовных обычаях, а теперь смогу и увидеть.
Билл Грюдер освободился из рук жены и энергично прошел в другой конец комнаты. Там он протянул руки к марсианину, сидевшему на подоконнике... и повалился вперед, едва не вылетев при этом в открытое окно.
— Спокойно, спокойно, — сказал марсианин. — Цыпа-цыпа.
Билл вернулся к Дороти и обнял ее, гневно посматривая в сторону окна.
— Черт возьми, — сказал он, — там его нет.
— Это тебе так кажется, дубина, — откликнулся марсианин.
— Все так, как говорили по радио, Билл. Но помни, он тоже не может причинить нам вреда.
— Он уже причиняет. Самим своим существованием.
— Вы знаете, чего я жду, — заметил марсианин. — Если хотите, чтобы я ушел поскорее, не стесняйтесь. Сначала снимите одежды, ладно? Ну, раздевайтесь же.
Билл снова шагнул вперед.
— Ты, маленький зеленый...
Дороти остановила его.
— Билл, дай я попробую по-другому.
Выйдя из-за спины мужа, она умоляюще посмотрела на марсианина.
— Ты ничего не понимаешь. Мы... мы занимаемся любовью, только когда остаемся наедине. Мы не можем и не будем этого делать, пока ты не уйдешь. Прошу тебя, уходи.
— Чепуха, киска. Я останусь.
И остался.
Три с половиной часа сидели они на краешке кровати, пытаясь не обращать внимания на марсианина. И разумеется, не говоря друг другу, что хотят его пересидеть, ибо знали уже, что это еще больше утвердило бы марсианина в его намерениях.
Время от времени они разговаривали или пытались разговаривать, но то была не очень-то умная беседа. Порой Билл подходил к радио, включал его и крутил настройку, надеясь что кто-то нашел способ разделаться с марсианами или давал конструктивные советы вместо призывов соблюдать спокойствие и не поддаваться панике. Билл в панику не ударился, но и спокойным его назвать было нельзя.
К сожалению, одна станция походила на другую — все производили впечатление сумасшедших домов, охваченных анархией... за исключением тех, что молчали. И никто не придумал, как вести себя с марсианами. Иногда читали заявление президента Соединенных Штатов, председателя Комиссии по Атомной Энергии или какой-нибудь не менее важной персоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49